– Мария, мы сегодня едем в театр! Если хочешь с нами, тебе нужно выздороветь до вечера.
– Мария, мы сегодня едем в театр! Если хочешь с нами, тебе нужно выздороветь до вечера.
И она выздоровела! Мимолетной маминой улыбки хватило, чтобы поставить ее на ноги и сделать самой счастливой девочкой на свете. С тех самых пор Мари старалась ни словом, ни делом не вызвать маменькиного неудовольствия. Примерно тогда же она перестала рассчитывать на материнскую любовь и ласку, усвоила как аксиому, что не все мамы любят своих дочерей. Или не так. Правильнее: не все мамы любят всех своих дочерей.
И она выздоровела! Мимолетной маминой улыбки хватило, чтобы поставить ее на ноги и сделать самой счастливой девочкой на свете. С тех самых пор Мари старалась ни словом, ни делом не вызвать маменькиного неудовольствия. Примерно тогда же она перестала рассчитывать на материнскую любовь и ласку, усвоила как аксиому, что не все мамы любят своих дочерей. Или не так. Правильнее: не все мамы любят всех своих дочерей.
Гости начали разъезжаться ближе к полуночи. Теперь Мари могла наблюдать за отъезжающими от парадного крыльца экипажами без опасений быть увиденной. В ее комнате горела одинокая свеча, света от которой едва хватало, чтобы осветить кофейный столик.
Гости начали разъезжаться ближе к полуночи. Теперь Мари могла наблюдать за отъезжающими от парадного крыльца экипажами без опасений быть увиденной. В ее комнате горела одинокая свеча, света от которой едва хватало, чтобы осветить кофейный столик.
Как только дом погрузился в тишину, в дверь постучали.
Как только дом погрузился в тишину, в дверь постучали.
– Входите! – сказала Мари, падая на кровать и до подбородка натягивая одеяло.
– Входите! – сказала Мари, падая на кровать и до подбородка натягивая одеяло.
В комнату на цыпочках прокралась Анюта. От нее пахло духами и немного шампанским. В ее кудрях запутался запах дорогого трубочного табака, который курил со своими гостями отец.
В комнату на цыпочках прокралась Анюта. От нее пахло духами и немного шампанским. В ее кудрях запутался запах дорогого трубочного табака, который курил со своими гостями отец.
– Ты спишь? – спросила Анюта шепотом и улеглась рядом с затаившейся Мари.
– Ты спишь? – спросила Анюта шепотом и улеглась рядом с затаившейся Мари.
– Нет.
– Нет.
– Хорошо! А я пришла рассказать тебе, как все прошло.
– Хорошо! А я пришла рассказать тебе, как все прошло.
Мари не хотела знать, как все прошло. Она хотела закрыть глаза и отвернуться к стенке. Но Анюте был нужен этот ночной разговор.
Мари не хотела знать, как все прошло. Она хотела закрыть глаза и отвернуться к стенке. Но Анюте был нужен этот ночной разговор.