– Спокойной ночи! – Прежде чем выскользнуть за дверь, Анюта послала ей воздушный поцелуй.
– Спокойной ночи! – Прежде чем выскользнуть за дверь, Анюта послала ей воздушный поцелуй.
– Спокойной ночи, – эхом отозвалась Мари.
– Спокойной ночи, – эхом отозвалась Мари.
Нянюшка вошла в ее спальню почти сразу после ухода Анюты.
Нянюшка вошла в ее спальню почти сразу после ухода Анюты.
– Ты ведь еще не спишь, – сказала она, усаживаясь на край кровати. – Ну-ка, смотри, что тебе передали!
– Ты ведь еще не спишь, – сказала она, усаживаясь на край кровати. – Ну-ка, смотри, что тебе передали!
Мари открыла глаза. В скудном пламени свечи нянюшка казалась фигурой, вырезанной из черного бархата. Даже лица ее было не разглядеть. Зато Мари разглядела кое-что другое. В руке нянюшка держала букетик цветов. В темноте было не понять, какого они цвета, но тонкий аромат, от них исходящий, чувствовался весьма отчетливо.
Мари открыла глаза. В скудном пламени свечи нянюшка казалась фигурой, вырезанной из черного бархата. Даже лица ее было не разглядеть. Зато Мари разглядела кое-что другое. В руке нянюшка держала букетик цветов. В темноте было не понять, какого они цвета, но тонкий аромат, от них исходящий, чувствовался весьма отчетливо.
– Что это? – Сердце забилось так часто, что Мари испугалась, что застрявшая в нем колючка придет в движение и причинит еще большую боль. Но боли не было. Было лишь нетерпеливое ожидание чуда.
– Что это? – Сердце забилось так часто, что Мари испугалась, что застрявшая в нем колючка придет в движение и причинит еще большую боль. Но боли не было. Было лишь нетерпеливое ожидание чуда.
– Цветы это. – В голосе нянюшки слышалась усмешка. – У тебя ж зрение поострее моего будет.
– Цветы это. – В голосе нянюшки слышалась усмешка. – У тебя ж зрение поострее моего будет.
– Цветы… А от кого?
– Цветы… А от кого?
– А то ты не знаешь, от кого? От доктора!
– А то ты не знаешь, от кого? От доктора!
– Для… меня? – Сердце замерло, вообще перестало биться.
– Для… меня? – Сердце замерло, вообще перестало биться.