И Стеша побежала. Она больше не врала и не петляла. Она бежала, пытаясь разглядеть дорогу за пеленой отчаянных слез. Это чудовище не оставило ей выбора! Нет, оно поставило ее перед страшным и мучительным выбором! Ей предстояло выбрать, кто останется в живых: бабушка и Катюша или Степа. И она уже сделала выбор… Почти сделала. Сквозь уханье крови в ушах до нее доносился далекий волчий вой. Впрочем, такой ли далекий?!
И Стеша побежала. Она больше не врала и не петляла. Она бежала, пытаясь разглядеть дорогу за пеленой отчаянных слез. Это чудовище не оставило ей выбора! Нет, оно поставило ее перед страшным и мучительным выбором! Ей предстояло выбрать, кто останется в живых: бабушка и Катюша или Степа. И она уже сделала выбор… Почти сделала. Сквозь уханье крови в ушах до нее доносился далекий волчий вой. Впрочем, такой ли далекий?!
– Все! Вот этот дом! – Стеша остановилась, прижала ладони к груди, пытаясь унять бешеное биение сердца и выровнять дыхание.
– Все! Вот этот дом! – Стеша остановилась, прижала ладони к груди, пытаясь унять бешеное биение сердца и выровнять дыхание.
Болотный домик, который обычно прятался в тумане, сейчас был едва различим из-за стелющегося над водой дыма.
Болотный домик, который обычно прятался в тумане, сейчас был едва различим из-за стелющегося над водой дыма.
– Шестнадцать минут, юная фройляйн! – Фон Лангер сунул ей под нос свое запястье. Стеша не видела циферблат! Цифры на нем извивались, словно все разом превратились в маленьких черных змей. – Ты опоздала.
– Шестнадцать минут, юная фройляйн! – Фон Лангер сунул ей под нос свое запястье. Стеша не видела циферблат! Цифры на нем извивались, словно все разом превратились в маленьких черных змей. – Ты опоздала.
– Нет! – Она закричала, вцепилась в куртку фон Лангера. – Нет! Пожалуйста!
– Нет! – Она закричала, вцепилась в куртку фон Лангера. – Нет! Пожалуйста!
В спину ей тут же уперся ствол автомата. Кто-то дернул ее за плечо, оттаскивая от фон Лангера.
В спину ей тут же уперся ствол автомата. Кто-то дернул ее за плечо, оттаскивая от фон Лангера.
– Хорошо, – сказал тот с торжественной улыбкой. – Я пойду тебе навстречу, позволю проститься с бабкой. Даю слово!
– Хорошо, – сказал тот с торжественной улыбкой. – Я пойду тебе навстречу, позволю проститься с бабкой. Даю слово!
Он давал ей слово! Этот зверь только что подписал смертный приговор ее бабушке и смел улыбаться прямо Стеше в лицо!
Он давал ей слово! Этот зверь только что подписал смертный приговор ее бабушке и смел улыбаться прямо Стеше в лицо!
Стеша думала, что превращаться в лед может только туман. Но с дымом тоже творилось что-то неладное. Он словно бы сделался плотнее и тяжелее. И, кажется, горячее…