Из-за черно-белой бумажной громады вышел явно недовольный Антон.

— Я прогулялся вдоль шоссе и спустился к лесу, там голяк, — сказал он, прореживая случайные объявления небрежными рывками. — Как продукты продавать — они тут как тут, а как с дорогой помочь…

— Спят еще, — резонно заметил Матвей, — восемь всего. Хорошо, если к обеду доберемся.

— В деревнях с шести утра работают, — возразил Антон и обвел поникшим взглядом ели, от прилизанной макушки до взъерошенной юбки, припорошенной снежной пудрой. Орнамент из беспорядочных переплетений натолкнул на внезапную мысль.

— Какая предыдущая остановка? — спросил он. Матвей с долей удивления ответил:

— Ты вторые сутки подряд меня пугаешь. Село Соседнее, конечно. А после него — наша Зеленая Поляна.

— Мы сошли после Соседнего, все правильно, мы обязаны быть в Зеленой Поляне!

Матвей скосил глаза в сторону облупившихся махров блекло— синей краски на выступе бетонного навеса и, немного сомневаясь в адекватности происходящего, перечитал.

Погосты.

— Может, вечерние и дневные маршруты скоростные, а этот тормозит у каждого столба? — предположил парень и, глубоко вздохнув, ослабил шерстяной шарф — вдруг напала дурманящая духота. — Надо было смотреть в оба.

— Все равно не припомню такой остановки, — упрямо наседал Антон. — Когда Геннадий вез меня в лагерь…

— Вы, наверное, заезжали с другой стороны.

— Нет, мы ехали именно по этому шоссе. Село Соседнее, а дальше Зеленая Поляна.

— Тогда как это объяснить? — Матвей выбросил руку назад, указывая на облупившиеся буквы и, обернувшись, замер. Бетонная глыба как сквозь землю провалилась. Подтаяли придорожные сугробы. В темных лужах размякал подплавленный весенним солнцем лед, и только ели кутались в богатые белоснежные шубы.

Не веря своим глазам, Матвей ступил в темную лужу, окаймленную бугорками свалявшегося снега, и осторожно поводил мыском кроссовка по талой мути.

— Какое сегодня число? — резко спросил он. Снег стремительно расползался в ручьях. Несколько секунд — и подошва влипла в свежую кашицу грязи.

— Восьмое декабря, — недоуменно вскинул брови Антон. Он озадаченно озирался по сторонам, пытаясь найти разумное объяснение тому, что происходит вокруг. Не иначе, как погода тронулась рассудком. Подкатывали теплые, летние приливы. Антон расстегнул тугие пуговицы, но пальто не сбросил, а приспустил — за пять минут природа сменила три сезона: в затвердевшей грязи проклевывалась зелень, и ели переоделись в лохматые сарафаны, связанные из мотков всех мастей — от коричнево-болотных нитяных вплетений до канареечно-желтых, подсвеченных зенитным солнцем. О том, что за пять минут настал полдень Антон догадался слету. Он уже приготовился встречать ранний закат, но время тянулось, а солнце всё так же жгло над уставшими путниками, и обжигало знойным пламенем.