Однако что конкретно представляли эти “insignia” готских королей, сказать невозможно. В источниках не находит никакого подтверждения идея Ф. Альтхейма и его последователей, что Эрманарих принял иранское царское облачение (“ornātus”) как символ своей власти[1634]. Оно якобы состояло из роскошного одеяния, обрамленного мехом и украшенного драгоценными камнями, и короны на голове[1635]. Заметим, что в Черняховской культуре археологам пока неизвестны археологические находки, отражающие «комплекс власти» королевского статуса. Как уже говорилось выше, сокровища королевского ранга типа Старосуджанских кладов стали попадать в могилы высшей готской аристократии лишь после распада державы Эрманариха (не ранее ступени D1). Они имеют мало общего с атрибутами высшей власти у аланских вождей.

Известно, что королевский род Амалов возводил свое происхождение к полубогам-ансам (Get., 78-79). В “Origo Gothica” генеалогическое древо этого знатного рода начиналось с Гаута/Гапта — бога воинов и мифологического родоначальника многих народов[1636]. По Иордану Эрманарих — «самый благородный из Амалов», был готским королем уже в десятом поколении. Своими деяниями ему удалось поддержать репутацию этого рода «богов и героев». К ним относят даже факт самоубийства последнего остроготского короля: «Т.к. молва все более усиливала ужас надвинувшегося бедствия (нашествия гуннов — И.З.), то он положил конец страху перед великими опасностями добровольной смертью» (Amm. Marc., XXXI.3.3). X. Вольфрам в факте самоубийства Эрманариха усматривает признаки ритуального самопожертвования его покровителю, богу войны Ирмину/Эрмину в тот самый момент, когда он потерпел поражение от гуннов[1637]. Может быть, в этом акте действительно проявился отголосок древней германской традиции, зафиксированной тем же Аммианом у бургундов (XXVIII.5.14) — их короли-гендины в случае военной неудачи «по старинному обычаю» принимали всю вину на себя и лишались власти (“potestate deposita”).

С другой стороны, свидетельство историка-современника о смерти Эрманариха с определенной долей вероятности может быть интерпретировано в рамках германской традиции о древних сакральных королях[1638]. Потерпевший поражение остроготский король вынужден был совершить самоубийство, поскольку в «героическом обществе» смерть понималась лишь как момент, когда герой переходит в мир славы[1639]. В этом контексте смерть Эрманариха можно рассматривать как принесение себя в жертву для спасения своего народа, подобное древнему римскому обычаю “dēvōtio” (Liv., VIII.9.2-12). Напомним, что Иордан описывает трагическую гибель Эрманариха в выражениях, которые явно навеяны ветхозаветными библейскими ассоциациями — он умирает как ветхозаветный патриарх на 110-ом году, «насытившись жизнью»[1640].