— Да отколь же деньги у меня, Антоша? На мясо вчерась заняла у соседки, издержали…

— Меня не касается! А бутылка белой… ну хоть красной… чтоб счас была. — И, босой, пошел на нее. — Ну! Кому сказано?!

Жена отшатнулась:

— Ей-богу, ни рубля нет… Получка же завтра…

— Добром не дашь, стерва, сам найду! — криком зашелся Антон и впихнул Варвару в комнату, где гремел телевизор. От него повскакали со стульев Танька и Костька, скрюченной бабой-ягой подскочила к Антону теща:

— Опять озорничаешь, антихрист! Погибели на тебя нет!

— Маманя! Не надо! — крикнула Варвара.

Антон пьяно шагнул к комодке, выдернул ящик, деньги ища, стал вышвыривать тряпки.

— Не надо, Антоша! — взмолилась за спиной жена и только разъярила Антона: в ярости развернулся Антон с откинутой рукой — отлетела Варвара.

Съежилась вся, залилась слезами меньшая, Танька, заголосил в испуге и злости Костька, кидаясь к матери, и на момент было очнулся Антон, заозирался, но вскрик нелюбимой тещи:

— Да что ж ты делаешь, душегуб ты этакий!!! — окунул его в новую ярость.

— А-а, старая карга! — вырвалось хрипом из горла Антона, и, ухватив стул, он грохнул им об пол…

С вытаращенными глазами кинулась к детворе теща, и кучей все, с криком и плачем, покатились к дверям. Один остался Антон. Телевизор только гремел разухабистой плясовой…

Антон выдергивал ящики комодки, расшвыривал в злобе тряпье, а с коридора врезался в музыку пляски крик детворы и проклятье тещи:

— Разбойник он! Всю твою жизнь загубил, кровопийца! Чтоб ему провалиться сквозь тартарары! Нет на него управы.

И грохнула коридорная дверь, весь шум оборвался. Антон как шальной метался по комнате — деньги искал, когда, как в тумане, увидел в дверях знакомо-чужую фигуру. Обличьем чужак походил не то на соседа-учителя, не то на механика Шурика, и только взгляд был чужой, как у автоинспектора, и этот жгучий, враждебный взгляд заслонил от Антона все прочее: чужак не успел еще рта раскрыть, как Антон, выхватив из обломков ножку стула, бессловесно зарычал и бросился на него. Он увидел страх на инспекторском лице, захлопнутую дверь перед собой и ошарашенно-тупо застыл с поднятой палкой…

Не час, не два куролесил Антон в безлюдной квартире, все деньги искал, а в жаркой, тяжелой голове билась злость и обида на тещу, жену, на детей, что убежали из дому, и еще на кого-то… Под утро он стал уставать и повалился в разодранной на груди рубахе на голый матрац, свирепо задышал, заматерился, тужась сообразить чего-то… И тут его брать пришли.

Он увидел троих в черных, перепоясанных ремнями полушубках и яростно кинулся на них, схватил кого-то за горло, кого-то поднял. Но его скрутили, набросили на плечи одёжу, поволокли по лестнице во двор, и в обессиленной злости крутил головой Антон, а из надорванного в крике горла уже не матерщина рвалась — еле слышный хрип…