Каждый сваленный в невидимом поединке соперник удваивал уверенность Дмитра. Говоря правду, Кутень побаивался одного Юхима, потому что только он знал, кто написал тогда на снегу позорное слово о Стешке… Если узнает об этом и Стешка, то можно опять вызывать молоковоз и брать курс на Косополье… Дмитро до сих пор чувствовал на скулах железный кулак Юхима.

На шоссе показался газик Семена Коляды. Дмитро спрятался за дерево. «Трус, продажная душа!» — казнил он себя, но не хватало мужества оторваться от дуплистой вербы, встать перед Колядой и сказать все, что он о нем думает. Но он ему еще скажет! При первом же случае, и все увидят, что Дмитро Кутень не трус и не продажная душа…

С таким настроением и пришел Кутень вечером в сельсовет — по вызову Макара Подогретого. В комнате собрались все коммунисты. Макар жестом пригласил Дмитра к столу. Семен Федорович подозрительно посмотрел на Кутня из-под нахмуренных бровей:

— Выслужился!

— Он служит не у вас, а в колхозе, — заметил Макар. — А что вы, товарищ Кутень, скажете об этих таинственных гектарах сверхплановой кукурузы?

— Это обыкновеннейший обман, — ответил Кутень.

— Вот так и хозяйничаем, — сказал Мирон. — Будто на чужих полях…

— Вы что, хотите сделать меня жуликом? — Испуганно вытянулось лицо Коляды. — Разве я ту кукурузу для себя приказал сеять? В других колхозах тоже сеют, и, может, не по своей воле, — намекнул на что-то Коляда.

— Тем хуже, если об этом знают в районе. Я предлагаю за обман и очковтирательство объявить товарищу Коляде выговор, — сказал Платон.

— Я буду жаловаться, — пригрозил Коляда, зная, что никому он не скажет ни слова.

— Свое решение мы направим в райком. Голосую, — Подогретый поднялся из-за стола.

После собрания Коляда набросился на Подогретого:

— Ты подрываешь мой авторитет! Ходишь на поводу у Гайворона! Я председатель колхоза, а мне какие-то трактористы и кузнецы будут выговора лепить?!

— У нас у всех одинаковые партийные билеты, и в партии все мы равные, — отрезал Макар.

— Что-то ты, Макар, стал очень умным…

— Стараюсь, Семен Федорович.

— Смотри, а то…

— Что, анонимку напишете?

— Думай, о чем говоришь! — крикнул Коляда.

— Пишите, только я молчать больше не буду.