— Мне отец оставил деньги. — В глазах Наталки погасла радость. — Это же не роскошь, Платон, а обыкновенная необходимость в семье.

Платон ничего не ответил жене. Он молча ел борщ, а Васько не мог понять, почему брату неприятно, что Наташа купила телевизор. Пообедав, Платон нетерпеливо посмотрел на Васька, который громко читал инструкцию о пользовании телевизором, и позвал Наташу в другую комнату.

— У тебя какие-то неприятности? — Наташа провела рукой по небритому лицу Платона. — Опять с Колядой ругались?

— Нет. Меня оскорбила ты…

— Я?

— Ты. К тебе приходила Христя?

— Жена Горобца? Приходила. И Меланка приходила. И…

— Почему же ты свои мысли доверяешь не мне, а чужим?

— Я не пойму, о чем ты говоришь? — растерялась Наташа.

— Ты сказала Христе, что не хочешь со мной регистрироваться. Сказала?

— Ну и что? Разве для любви необходима загсовская печать?

— Нет, но я не хочу, чтобы обо мне и о тебе плохо думали! Не хочу, чтобы о нас говорили, что мы «сбежались», как на станции, что я тебя «подцепил», что…

Платон не договорил — в комнату вбежал Васько и, заслонив Наталку своей худощавой фигуркой, зашептал:

— Не кричи на нее… не кричи.

Платон взял фуфайку и вышел из хаты.

— Ужин возьми, ведь на всю ночь идешь! — крикнула вслед Наталка.

Не вернулся.

— Почему он кричал на тебя? — спросил Васько.

— Он не кричал, Вася, — улыбнулась Наташа.

— Я слышал, — Васько помолчал, а потом посоветовал: — Так распишись с ним… И свадьба пусть у нас будет. Музыка и дружки.