Я не могу больше оставаться здесь. Ты сам понимаешь почему. Прошу тебя только поверить мне, что я ни в чем не виновата. Я уезжаю потому, что не могу перенести этот стыд и не хочу, чтобы из-за меня позорили Мостового. Не разыскивайте меня. Я взрослая и найду свою дорогу. Работы я не боюсь, да и людей хороших много на свете. Устроюсь и напишу. Помнишь, ты когда-то говорил мне, что не будешь суровым судьей? Привет всем. Целую крепко. Ваша Галина».

Долго сидела Галина над другим письмом, хотя и написала всего несколько строчек:

«Александр Иванович! Мы с вами больше не увидимся. Когда вы получите это письмо, я буду уже далеко. Из-за меня, из-за каких-то злых людей вам придется, наверное, еще много пережить. Но я ни в чем не виновата. Я счастлива, что была вашим другом. Теперь смотрю на мир такими же глазами, как и вы. И хочу видеть вокруг только прекрасное. Прощайте».

«Александр Иванович!

Мы с вами больше не увидимся. Когда вы получите это письмо, я буду уже далеко. Из-за меня, из-за каких-то злых людей вам придется, наверное, еще много пережить. Но я ни в чем не виновата. Я счастлива, что была вашим другом. Теперь смотрю на мир такими же глазами, как и вы. И хочу видеть вокруг только прекрасное. Прощайте».

…Галина подошла к окошку кассы:

— Куда идет первый поезд?

— Скажем, скажем, усе скажем. Вам куда треба?

— Мне… мне… в Луганск, — назвала почему-то этот город Галина.

— Ого, куда собралась! — стукнул компостером кассир.

Из окна вагона Галина увидела далекие огоньки Косополья и прощально махнула рукой.

34

34

Стешка боялась гудка. Когда он, разрывая тишину, повисал над Косопольем, она затыкала уши и не могла дождаться, пока умолкнет этот рев. Каждое утро, когда начинала выть сирена, Василь Васильевич Кутень будил своих домочадцев:

— Надежда, пора свиней кормить…

Стешка из соседней комнаты слышала, как он шлепал обутыми на босу ногу калошами, и натягивала на себя одеяло, потому что знала: сейчас он войдет. Кутень в самом деле заходил, бесцеремонно рассматривал Стешку и кряхтел:

— Спят, все спят… А свиньи есть хотят. А куры есть хотят.

— Так накормите! — Стешка поворачивалась лицом к стенке.

— А ты что, устала? Когда пасла скот, то уже на рассвете по полям бегала, — размахивал он маленькими руками, — а здесь паненкой стала… Надежда, ты видишь, какая у нас барыня сосенская появилась?