— О Снопе я тоже читал… Но у нас не об этом сейчас речь, — глубоко затянулся дымом Нарбутов. — Тебе надо решать, что делать дальше. С ответом не спеши, подумай.

Нарбутов ушел в хату, а Платон еще долго стоял, облокотившись на ворота, думал о том, что завтра хата опять станет пустой и никто не будет встречать его на этом подворье.

…Дмитро в одном белье сидел в кровати и ждал Стешку. Она тихо, чтобы не разбудить отца, вошла в комнату.

— Нагулялась? — едко спросил Кутень.

— Ты чего это улегся на мою кровать? А ну марш на кухню.

— Стешка, ну что ты?

— Забирай одеяло и иди. Быстро!

— Опять прогоняешь?! Где-то шлялась, пришла и…

— Тише! — оборвала его Стешка. — Если ты мне еще скажешь хоть одно слово упрека или крикнешь на меня, то я тебя тут же из хаты вытурю. До чего же ты противный…

— Не буду больше, Стешка… Никогда… Извини…

— Зачем прибежал за мной в Сосенку? Следить?

— Отец прислал. Иди, говорит, а то она там…

— Отец? А он что, купил меня? Плевать я на него хочу, пережиток несчастный! Мной еще никто не командовал. И ты не будешь! — Стешка потушила свет.

Кутень в темноте осмелился:

— Стешенька, подвинься…

— Уходи от меня! Уходи…

Кутень взял одеяло и поплелся на кухню.

…Платон просидел над Наташей до рассвета. Наверное, самой длинной в жизни была для Платона эта осенняя ночь. Все вспомнил и обо всем передумал.