Как-то библиотекарша посоветовала ей взять сборник рассказов. Исполненная сомнений, но уважая человека, который понимает толк в книгах, Евдокия Филипповна принялась читать рассказы. Они ей не понравились, потому что пробуждали тревогу, мучили незавершенностью судеб. Едва заинтересует чья-то жизнь, только завяжется тугой узелок — и вдруг нитка обрывается. Словно автор сам растерялся, взглянув в открытую им глубину, и, вместо того чтобы ответить на твои вопросы, сам спрашивает: а что все это означает? Как жить дальше?

Другое дело книжки, где все описано обстоятельно, последовательно и где с самого начала можно догадаться, что при всех невзгодах, где-то там, после четырехсотой страницы, все сложится хорошо. Евдокия Филипповна в отличие от некоторых нетерпеливых читателей в конец книги не заглядывала, она пыталась сама догадаться, проходя долгий путь к сияющим вершинам.

Независимо от того, как складывались обстоятельства, свои симпатии она неизменно дарила героине повести или романа, хоть не всегда была права. Но автору в этом никогда не уступала. Если героиня делала неверные шаги или позволяла себе грубое слово, Евдокия Филипповна шепотом укоряла ее, сама просила прощения у других персонажей, веря, что с течением времени высокие и чистые чувства в душе героини непременно победят.

Случалось, однако, что, при всех надеждах, книжка, которая обещала Евдокии Филипповне доброе знакомство и счастливую развязку, кончалась грустно. Это становилось для нее чуть не личным горем. Чувствовала себя обиженной. Не могла понять, как автор мог бросить людей на произвол судьбы в трудную минуту. Тревога мучила ее до тех пор, пока сама мысленно не переделывала окончание книги так, как подсказывало ее доброе сердце.

И тогда уже не так чувствовала усталость после долгой однообразной работы. Легче становился шаг. Вот уже и дом. Переступив порог своей комнаты, Евдокия Филипповна прежде всего поворачивала колесико радиоприемника. На несколько минут. Соседи к этому привыкли.

У нее были хорошие соседи.

Второй год рядом с ее комнатой жили двое молодых людей, для которых весь мир был окрашен в розовый цвет. А в третьей комнате тихо доживали свой век старик и старуха, к которым один или два раза в год заглядывали взрослые дети.

Как-то молодая соседка спросила Евдокию Филипповну:

— Вы, вероятно, очень любите радио?

— Нет. Не в этом дело.

И ничего не объяснила.

А старенькая соседка, та могла понять, сказала:

— Раньше приходила — немые стены. Пусть хоть какой-нибудь голос встречает.

Поглядывая на часы, она быстро хлопотала в комнате и на кухне. Прибирала, стирала, варила, — много ли одной нужно? Потом наставали лучшие часы — книжка и тихий долгий вечер.