Это было его любимое словечко: запретить!

Поднимали ли на дворе шум дети, гоняли с визгом мяч мальчишки, развешивали женщины штаны и рубашки на балконах — на все это и многое другое Глухой, клокоча гневом, отзывался категорически: запретить! А так как никто не обращал внимания на этот грозный приказ, ярился до бешенства и бежал к врачу за каплями.

После смерти старого чудака однокомнатная квартира несколько недель стояла пустая. А потом в ней поселился тоже одинокий человек, немолодой, чрезвычайно вежливый. Учтиво здоровался со всеми соседями.

Первое, чем он обратил на себя внимание, было вот что: посетовал не по поводу остановки лифта или трещины на стене, а из-за названия улицы. Его, представляете, больше всего расстроило то, что улица не имела достойного имени.

— Ну как же так? — огорченно спрашивал он. — Что новая, и так видно. А Восьмая Новая — это уж, извините, бессмыслица. Надо написать…

Куда написать, как написать — он и сам не знал.

— Еще один чудак! — заметил кто-то.

И все пришли к выводу, что так оно, верно, и должно быть. Среди обыкновенных людей должен жить и этакий мирный чудак, который никого не обидит и сам ни на кого не обидится.

Как издавна известно, чудаки бывают разные. Молодые, старые. Лысые и безбородые. А иной раз в такой волосяной чаще, что и лица не разглядишь. Есть веселые, есть мрачные. Нелюдимые и такие, что со всеми запанибрата. И наконец, неутомимо деятельные или же наоборот: с места не сдвинешь.

Однако же у всех чудаков, это тоже давно известно, непременно хороший характер. Какой бы ни был внешний вид, манера речи и поведения — чудак всем своим существом человек кроткий и добрый. И лишь от масштабов личности зависит, направлена ли его доброта на свою особу или имеет целью благополучие окружающих.

Видимо, к этим последним и принадлежал новый жилец дома. Ведь не случайно расстроился не из-за каких-то там квартирных неприятностей или шума под окнами, а из-за названия новосозданной улицы.

Между прочим, фамилия у него тоже чудна́я — Дударик. Но это, конечно, совершенная случайность. Лицо худое, продолговатое. На первый взгляд — хмурое. Но хмурость эта исчезала, когда он с мягкой смущенной улыбкой, слегка поклонившись, здоровался с соседями или смотрел на детей, которые, вопреки всем запретам Глухого, наполняли двор гомоном и смехом.

Бифокальные очки придавали его глазам необычный вид. За верхними полукружиями — расширенные зрачки. В нижних — миниатюрные шарики, притуманенные грустью. Что он видел сквозь такие стекла?

Голос у него был тихий, и в нем всегда звучала тревожная нотка, независимо от того, о чем шла речь. Это невольно беспокоило и заставляло настораживаться. Если Дударика что-то смущает, то это, пожалуй, касается всех. Может быть, и в самом деле что-то неладно и лишь он один пока знает об этом?..