Он сидел на пароходе в стороне от всех и смотрел на море не любопытным взглядом туриста, а упорно, напряженно, забыв о чашке кофе, которую держал в руке. На его крупной лепки лице лежала тень грусти или усталости.

Порой солнечные зайчики, игравшие на волнах, бросали светлый отблеск и на него, лицо на миг светлело, но заметнее становились резкие морщины в углах рта и бледность сжатых губ.

— Ах, какая поэтическая фигура! — иронически промолвила Ольга Ивановна.

— Ой, мама… Наверно, он и в самом деле романтик, — сказало Майя, не сводя глаз с незнакомца.

— Хм… уверяю тебя: начальник снабжения или треста ресторанов, — у них всегда романтический вид. — Ольга Ивановна криво усмехнулась и еще раз бросила внимательный взгляд в ту сторону, где сидел одинокий мужчина.

— О чем вы шепчетесь? — спросила пожилая женщина, она плохо слышала.

— Чудное море сегодня, бабушка, — ответила Майя.

— Хорошо, что ты обратила свой взор к морю, — заметила Ольга Ивановна. — А то…

— Мама! — покраснела Майя.

Море и правда было прекрасно. Багряное солнце вот-вот должно было потонуть в глубине, по небосводу протянулась огнистая полоса, над которой кружились и стонали чайки.

— Все точно так, как на рекламных проспектах «Интуриста», — сказала Ольга Ивановна.

— Как ты можешь, мама! — возмутилась Майя. — Там лубок. А тут… Глянь, как горит горизонт. А облака! Точно сказочные башни, охваченные пожаром.

Бабушка покачала головой:

— Все вспоминаю, вспоминаю… Вот так до войны мы с Сашей тоже ехали морем. Впервые в жизни его видели… Молодые, веселые.

— Опять ты за свое, бабушка, — махнула рукой Майя. — До войны… Это все равно что в доисторическую эпоху.

Бабушка услышала лишь последнее слово.

— Да, это была эпоха.

— Поговорили! — подытожила Ольга Ивановна.