— Не бездумно. Однако временами даю отдых своему неглубокому интеллекту, чтоб не обмелел вовсе.

— Мама…

Майин бесенок противоречия тоже рвался наружу, но Ольга Ивановна движением руки заставила его притихнуть.

— Я не люблю напыщенных фраз по любому поводу. Поверьте, Вадим Петрович, я не отношу вас к такой категории… Кое-кто даже заезженную банальность произносит так, словно человечество слышит это впервые. Тут утром на палубе какая-то дамочка мечтательно прощебетала: «Ах, ах, чайки… Какие крылья!» И вздох во все декольте… А для чего им эти крылья? Жадно схватить еще одну рыбку? Или вырвать у другой кусок булки, который ей бросил скучающий турист?

— Но человек плюс крылья, — взмахнул рукой Вадим Петрович.

— Уже есть. Сколько угодно. Человек плюс аэрофлот.

— Мама, нельзя же так…

— Все можно… — засмеялась Ольга Ивановна.

Легко дышалось. Легко смеялось.

— Ну что ж, по каютам, — сказала Ольга Ивановна.

Вадим Петрович вскочил:

— Такова уж моя судьба: люди со мной скоро начинают зевать.

— Что вы! — воскликнула Майя. — С вами так интересно.

— Разве ты не видишь, Майя, — Ольга Ивановна бросила быстрый взгляд: — Вадим Петрович немножко кокетничает.

Тот смущенно развел руками:

— Ох, Ольга Ивановна, хоть кроху милосердия…

Так, смеясь, и разошлись.

На следующий день снова сидели на палубе. Без бабушки. Та плохо себя чувствовала. Опять подскочило давление.

Смотрели на море, разговаривали. В связи с болезнью бабушки зашла речь о медицине. Ольга Ивановна возмущалась тем, что каждый считает себя в медицине знатоком и слово врача недостаточно авторитетно. Вспомнила горько-комический случай из собственной практики: демонстрировала перед профессорами пациента, который быстро поправился после применения новейшего препарата. Образец эффективности. А тот простодушно признался, что все таблетки прятал под матрас.