Чтобы оскорбить молодых фидаинов, недостаточно сравнить похороны мусульманских лидеров с матчем регби, где мяч – это гроб, возможно, пустой, но как им сказать, что сама их борьба была смертельным праздником, заставляющим дрожать западную публику?

– Эти идиоты подожгут всю планету.

Эта игра – вырядиться поджигателями планеты – была игрой мальчишек, у которых отняли все игрушки. Забавно раздавить жестяной истребитель длиной десять сантиметров, расплющить ударом каблука, чтобы осколки разлетелись по аллее и попали в пруд, но куда забавнее пустить под откос скорый поезд, уничтожить настоящий авиалайнер, наконец, совершить то, что совершают эти дети в защитных очках с радостными лицами, признающие, как это здорово из танка Меркава стрелять по двадцативосьмиэтажным зданиям в Бейруте, смотреть, как эти здания складываются пополам, словно от приступа смеха, и, наконец, убедиться, что цемент, железные балки, балконы, облицовочные плиты, всё, что составляло конструкцию и возвышалось надменно и горделиво, было низкого качества. Здание становилось белым облаком, чуть окрашенным серым ближе к фундаменту, и близорукие лица светились восторгом.

«Едва только в мозгу зарождалась мысль о стрельбе, а снаряд еще находился в стволе орудия, здание уже теряло устойчивость, кренилось, у него болел живот; а ведь наши глаза так долго слепли над комментариями к какому-то значку, над диакритической точкой, обнаруженной при помощи лупы в священном тексте».

Говорить о палестинском сопротивлении, как об игре или празднике, вовсе не значит относиться к нему легкомысленно. Палестинцам отказано в их домах, в земле, в паспортах, в нации, во всем! Но смех и блеск глаз?

Неужели это последнее замечание правдиво или хотя бы правдоподобно: «пусть молодые фидаины докажут, что у них есть чувство юмора, когда они развинчивают Запад на куски»?

Куклы-марионетки, которые дергаются на ниточках или повинуются пальцам кукольника под шелковыми одеяниями, вероятно, единственные, кому удается этот спектакль: сумеречный, гнетущий, мрачный. Название спектакля звучит как предостережение: Театр теней. Именно эти персонажи и призывают смерть, эти картонные, деревянные персонажи, немые тряпичные куколки-принцессы или куколки-феи, надетые на десять пальцев, марионетки шевелятся и жестикулируют, скрывая в себе пальцы из плоти и крови, увенчанные не наперстком-капюшоном, а другим нарядом, они призывают смерть и самих мертвых, целую империю мертвецов, и это не будет казаться странным, ведь немота преодолевает все, именно в них, в этих персонажей кукольного театра, превращаются все мертвые, когда их окликают по имени. Эти марионетки на веревочках или надетые на палец, чьи изломанные силуэты – а может, это такой танец? – напоминают конфигурации скелетов на кладбище Кампосанто в Пизе, эти персонажи, крошечные, как куклы, найденные в кенотафах фараонов, оказываются так далеко, что голос, рассказывающий какую-нибудь историю, не может преодолеть расстояние до них, разве только и голос, и эта история не принадлежат самим куклам.