– Почему же?

– Раз я палестинец, значит, у меня мифические корни. Я потомок филистимлян. Иорданцем я стал по мановению британской администрации.

– Вы сказал это поколение. А последующие?

– Историки утверждают, что хотя революция обошлась без Наполеона, всё же именно он сделал Европу Европой. Арабам был бы нужен человек…

– Ниспосланный провидением?

– Который объединит арабские народы по их доброй воле или насильно.

– Вы так думаете?

– Да.

– Вы ждете такого мессию?

– Не говорите мне о Мессии. Я атеист и вам это прекрасно известно. Каддафи так и не удовлетворил свои тайные или явные амбиции.

– Вы с ним знакомы?

– Да. Порядочный человек. Но у него было самое обычное воспитание, начиная с детства и до того, как он взял власть над сануситами. Он не изменился. После смерти Насера, которому удавалось его усмирять, он счел себя его преемником. Он не знал, что Садат – это расцвет буржуазии Нила.

– Насера вы тоже знали?

– Этот куда более хищный. Он-то ничей не преемник. Если Каддафи был по-женски вспыльчивым, Насер казался каким-то… погасшим. Он, если можно так выразиться, споткнулся об июнь 1967[93]. Вы сейчас пожмете плечами, эти события завершились благодаря де Голлю. Но мы однажды продолжим историю «казуз белли[94]».

– А что означает «обычное воспитание»?

– Верить в добро и зло – причем, пишите оба этих слова с прописных букв. Каддафи наивен. Оттуда и все его поражения. И еще как наивен! Захотел сойтись с Садатом!

Такой разговор состоялся у меня в 1982 году в Бейруте с одним очень влиятельным деятелем палестинского сопротивления. Неделей раньше он встречался с Асадом. Думаю, он воспринимал его как объединителя арабских народов. Это был диссидент ООП.

– У нас в лагерях есть добрые феи.