Самое ужасное, что мы, читая в газете о его смерти, уже не могли успеть в Москву, потому что газета действительно пришла с опозданием. И он уже, наверно, похоронен.

— Но почему? Что случилось?

С этими вопросами мы разошлись до утра и с этими же вопросами встретились утром.

Мы жаждали скорее увидеть товарищей, попасть в Мары, чтобы там узнать подробности, потому что там Брагинский, и он, как редактор главной туркменской газеты, должен знать скорее других.

И теперь, вспоминая через тридцать лет эту светлую, легкую иолотанскую ночь, я не могу отделаться от гнетущего удара черной молнии, которая ослепила нас блеском страшного события. Эта черная молния отсекла ожидаемую всеми новую поэму Маяковского от ее громоподобного вступления «Во весь голос».

5. Начало канала

5. Начало канала

Мы шли по узким улочкам пустынного кишлака. Арыки были сухи, потому что воду незачем было пускать — в кишлаке не было жителей. Через кишлак шла государственная граница. Доска, переброшенная через сухой арык, вела прямо к афганскому посту.

Пограничник-командир, богатырского телосложения, привел нас показать, где кончается Советский Союз и начинается земля дружественного Афганистана. Афганский часовой в необъятных шальварах, в зеленой куртке английского образца что-то закричал, лежавший на коврике и предававшийся легкому раздумью другой афганец встал, пошел внутрь глинобитного домика, и оттуда вышел немного погодя афганский офицер в туфлях на босу ногу, в накинутом на плечи макинтоше и с самой любезной улыбкой подошел к доске, перед которой мы стояли, приветствовал нас краткой речью и пригласил на чашку чая.

Мы не располагали временем, стоя поговорили с афганским офицером, который с дружеской любезностью пояснял, что если бы была вода, много воды, то все вокруг зеленело бы, были бы сады, и мы бы сидели между журчащих вод и ели замечательные плоды садов, которых здесь нет и в помине.

— Да, вода — всё, — говорил нам на обратном пути богатырь пограничник, на боку которого покачивалась огромная сабля с надписью на эфесе: «Врагу страшна — царю покорна». Над этой надписью сияла красная звездочка. Мы знали, что эта сабля — за боевые отличия, наследство какого-то старого рубаки далеких времен.

— Вода? — продолжал пограничник. — По этой части вам надо пройти на канал. Там вам расскажут, какие виды имеются на эту воду. Там живет один пустынник, отшельник, инженер по водной части. У него такие планы, что голова закружится…

И мы раз утром имели добрую беседу с этим работником воды, который оспаривал возможность северного варианта поворота Амударьи на запад, через Саракамыш и Узбой, и всецело стоял за смелый и тогда казавшийся фантастическим путь воды через пустыню, от Керков-Босаги на Мары.