Я, то есть мальчик, к которому обращались, очень смутился. Я взял банку и хотел вытряхнуть червей обратно. Но он еще строже заметил:

— Постой. В твоей банке не мои черви. Мои меченные двумя кольцами. Они, наверное, уползли в другое место. А что ты будешь делать с червями?

— Приду завтра и закопаю их на этом месте.

— Правильно! — сказал он так же строго. И вдруг улыбнулся. С тех пор я много видел, как улыбаются люди: жеманно, искренне, надменно и рекламно, но такую улыбку тогда я увидел впервые: он улыбался печально.

— Ты, наверное, хороший мальчик?

— Нет! — ответил я честно.

— Почему же?

— Мама огорчается, что я не круглый отличник.

— Круглыми бывают только дураки, — утешил он меня. — А где ты ловишь рыбу?

— С пристани.

— И тебя прогоняет оттуда шкипер?

— Да.

— Тогда поедем со мной на озёра, за Волгу.

Поехать за Волгу было моей мечтой, и я горько вздохнул:

— Меня не отпустит мама.

— А ты отпросись у папы.

— Папа живет от нас далеко-далеко…

Он посмотрел на меня очень странно и сказал:

— Я сам попрошу у мамы разрешения. Ладно?

…От Вольска до Балакова километров шестьдесят. Мы их топали целых три дня, и все три дня я замирал от удовольствия: лесные озера, вроде Балашихи, ночевки в лесу, пойменные пузатые лещи, щемящий сердце запах костров и стынущего в валках сена, далекие песни девушек, доносящиеся из соседних деревень, — с годами все это переплавилось для меня в один сплав, имя ему — Россия!