Мама умерла, когда Лике было четырнадцать лет. Здоровая, молодая, поехала со знакомыми снимать дачу и попала в автомобильную аварию.

Отец женился через несколько месяцев. Ни тогда, ни теперь Лика не понимала, как это могло случиться. Она возненавидела и мачеху и отца. Они делали все, чтобы и памяти матери не осталось в доме, и лицемерно уверяли, что так ей, Лике, будет легче.

Однажды, вернувшись из школы, она не увидела ни бабушкиного ковра, висевшего в столовой, ни хрустальной вазы на буфете, ни занавесок из арабского ситца на кухне. Они выбросили и продали все, что с таким трудом и с такой радостью заводила в доме мама. Воя от злобы, Лика потащила к себе в комнату домотканый половичок с маминой кушетки. Они положили его в прихожей, чтобы все вытирали об него ноги.

У отца была астма. Прекрасный повод, чтобы избавиться от животных. Астма — аллергическое заболевание. Кота усыпили. Собаку отправили к кому-то на дачу, посадили на цепь. Все это придумала мачеха. О, Лика могла бы написать об этом типе целое исследование! Таких много. Полжизни они делают стойку, как охотничьи собаки. Истории однотипные: неудачный первый брак, до сорока — болтанка в секретаршах или лаборантках. Наконец долгожданная минута — роман с высокоответственным (отец к этому времени стал начальником главка), широко известным в своих кругах деятелем. Тут уж бульдожья хватка. Зубы не разжимаются. Прорезывается новая профессия — жена. Жена! Считается, что ни секунды она не думает о себе. Все для мужа. Его диета, его режим, его отдых, его рубашки, его носки и пылинки на письменном столе! Она бегает по докторам, чтобы забеременеть на старости лет, но это вовсе не для того, чтобы закрепиться, навесить еще одну гирю на мужа. Нет, она хочет, чтоб его глаза радовало это маленькое, прелестное существо. Дети, как известно, цветы жизни. Она тратит сотни на свои тряпки, но ей это совсем не нужно, просто не хочет, чтобы его жена была одета хуже других. Она отваживает от дома старых друзей, чтобы избавить его от воспоминаний о трагической гибели жены. Океан лицемерия. И самое противное, что в этой вечной озабоченности, тревоге она сама никогда не была счастлива. Все делалось для того, чтобы кому-то что-то показать, доказать, как замечательно она устроила свою жизнь.

Молочков слушал ее, не поднимая глаз.

— Почему вы ничего не говорите о себе? — тихо спросил он.

— О себе? Так это же и есть о себе. Я была сыта, обута, одета и никому не нужна. Как я мстила им! Пусть по-детски, но мачехе приходилось краснеть оттого, что я зиму и лето ходила в старой форме и не желала надевать ничего из вещей, которые она шила и покупала мне. Отец потом догадался: дал мне денег. Я купила два штапельных платья и хрустальную вазу в комиссионном. Такую, какая стояла при маме на буфете. Купила и поставила к себе в комнату. Это не антикварная вещь, такие были когда-то в магазинах, но мне хотелось думать, что кто-то купил мамину вазу, а потом продал…