— Больше ничего не нашли? — тупо поинтересовался Федор Иванович.

— Почем я знаю? — огрызнулась Инна. — Карточку какой-то девчонки нашли. Так что из этого?

У Насти похолодели пальцы.

— А мальчик-то все-таки жив? — спросила она, хотя понимала, что он умер.

— В том-то и дело, что замерз. А теперь расхлебывай. — Инна уже успокоилась, лицо ее приняло обычное озабоченное выражение.

— А где это было? В каких краях? — допытывалась Настя.

— Сто двадцать километров от Бийска.

От Бийска! Значит, это случилось на Алтае. Васька Заломин уехал с геологами на Алтай. Тунеядец. Хлопнул дверью… Сегодня она подумала о себе: «Карета, которая так и не довезла его до больницы». Но ведь это же предчувствие! Теперь она уже не сомневалась, что все это случилось с Заломиным. Умер человек, с которым она училась в школе. О котором она думала два года подряд. Думала! Страдала, мучилась из-за него, жизнью его жила, а не думала! Так умереть мог только Васька. Он взял с собой ее карточку. Она не ответила на его письмо. А ведь там было написано: «Ты у меня одна». Из-за этого она не показала письмо Алеше. Подумала, что ему будет неприятно. Но разве можно было представить, что человек так просто, так быстро может умереть? Не надо обманывать себя. Она всегда знала, что с ним случится страшное. Сразу после школы почувствовала, еще когда он поступил в «Детский мир», и она встретила его в переулке с парнем в пыжиковой ушанке. Было еще совсем тепло — середина сентября, на парне был светлый плащ и меховая шапка. Васька сказал: «Это мой друг». Тот протянул руку и спросил: «Знакомая девущщка?» Ужасно противно через два «щ», и лицо у него было розовое, голубоглазое, безмятежное лицо манекена с витрины. Наверно, у убийц бывают такие каменные лица. И тогда ее пронзило: «С Васькой случится что-нибудь страшное». Она тогда не остановилась, прошла мимо. А теперь на письмо не ответила. Карета скорой помощи… В самые отчаянные минуты она покидала его. И вот человек умер.

Она выбежала из подвала, схватила с вешалки платок и пальто, не помня себя сказала что-то на улице ожидавшему ее Алеше и помчалась к матери Заломина.

Дверь открыла соседка. Рассказала, что мать Васьки лежит в больнице — фиброму будут вырезать.

— От Васи давно писем не было? — спросила Настя, вдруг окрылившись надеждой. Не может быть, чтобы все беды навалились на семью сразу.

— А когда он писал? Осенью написал одно письмо. Просил, чтобы прислали свитер. Нынче матерям не пишут.

Дома Настя обо всем рассказала маме. Она как будто поняла, дала разумный совет — попросить Инну послать телеграмму жениху. Пусть он сообщит имя погибшего мальчика. И тут же с поразительным бездушием сказала!