Тянулась по дну лощины малая речушка, звенела ночью. Над речушкой, на пригорке, было старое, почти заброшенное, деревенское кладбище и полуразрушен­ная часовня в зарослях шиповника.

На третий день пришли на хутор Фома и Тихон Вус. Никто не говорил им, где искать Христа, просто Вус вспомнил, кто из «братьев во Христе» остался жив после резни, у кого есть в деревне родственники; наконец смек­нул, что к кровным родственникам они вряд ли пойдут, и почти с полной уверенностью повёл Фому на хутор не­весты Клеоника.

Все думали, что их давно нет в живых. Вестун сам ви­дел «смерть» Фомы под колоколом, и потому радости не было конца, тем более что при нападении на эшафот погибло очень мало людей, а остальные рассеялись и были в безопасности.

Фома и Вус принесли удивительную весть.

...На следующий день после неудачной голгофы тысячник Корнила пригласил Лотра и Комара к себе «на угощение». Получил согласие. Когда же те вошли в тра­пезную дома Корнилы, то увидели там Ратму и поняли, что это всё. Люди Ратмы между тем обезоружили во дворе стражу пастырей и стали в двери трапезной.

На вопрос, что это всё означает, Корнила ответил, что всю жизнь он верил и исполнял приказания и даже считал святой правдой, что вот Павел уничтожал хри­стиан и именно потому его возвели в апостолы и святые. Теперь же он решил, что остаток жизни надо, пускай себе и плохо, а думать. И первое, что он надумал, это посмотреть, какое право имели они отдавать ему приказания, другая ли, лучшая ли у них кровь.

Предложил решить дело Божьим судом: один про­тив двоих. Причём те будут драться за себя, а он берёт на себя защиту правды Братчика. Поклялся и заставил по­клясться Ратму, что если он погибнет — пастыри выйдут из двора целыми и свободно вернутся домой:

— Поскольку... это... лишь Ян Непомуцкий мог гу­лять с собственной головой под мышкой.

Пастыри дрались не хуже каждого вояки. Почти час стоял в трапезной лязг мечей, витали выкрики, слыша­лось дыхание трёх глоток, падала посуда, ломались ска­мьи и столы.

...А ещё через час Ратма со своими людьми тронул­ся из Городни в Новагродок. На носилках несли изранен­ного Корнилу, который перешёл на службу новому могущественному господину вместе с наиболее преданными из своих людей, а один из воинов вёз в туго завязанной кожаной суме две отрубленные головы. Головы не были запачканы в кровь, ибо их отрубили уже у мёртвых.

Воевода спешил. Он надеялся ещё по пути нагнать кое-кого и отдать ему доказательство, что клятва испол­нена, что человек тот может быть спокойным.

Христос, прослышав о неожиданном защитнике его правды и исполнителе Божьего суда, безмерно удивился, но и задумался. Странные совершались дела. Он, такой вначале беспомощный и слабый, остался жить, а из тех, могущественных, которые когда-то навязали ему страш­ную ту игру, не осталось ни одного.