Надо было, однако, бросать хутор и подаваться дальше. Хребтовичу никто ничего не сможет сделать. Он сильный магнат, и, при его доброте, не только войска, но и простые люди не оставят его. А могущество короля сильно подрублено.

Но сюда, на эту землю, могут нагнать, после всех событий, войска, усилить пристальный надзор за всем. Надо было идти.

...Возможно, когда-нибудь я расскажу вам, что было записано двумя свидетелями, Фомой и Иудой, в их «евангелие», когда были они на склоне дней. Расскажу, как жил мужицкий Христос дальше, какие совершал дела, как нашёл с Анеей свой путь и свою звезду, как приобрёл себе и друзьям понимание, вечную славу и вечную молодость, но теперь достаточно об этом. Я заканчиваю писать, и рука устала держать перо.

Скажу только, что Фаустина с Клеоником, конечно, остались на хуторе, и с ними остался Марко Турай, а остальные, во главе с Христом, решили идти на юг, в нетронутые пущи на границе Полесья и Беловежи, в место, которое знал Христос. Идти, корчевать и выжигать там ляда, строиться, жить вольной жизнью и ждать, ждать света.

Решили перед отходом остаться ещё на несколько дней, чтобы помочь молодым и их другу привести в порядок землю. Уже и так сделали немало: хату пере­брали и заново накрыли, добавили к ней две отдельных трёхстенных пристройки, для Марко (женится ведь, наверное, когда-то) возвели новый сенной сарай, присмотрели за садом.

Надо было теперь помочь им пахать, потрясти их нивы рожью и озимой пшеницей. Пускай молодые хоть первые месяцы своей жизни больше будут друг с другом, не отдают всей силы земле. Крепче будет любовь.

Фома подстрелил для них двух вепрей, а Вус солил мясо и коптил окорока своими золотыми руками. Христос с кузнецом срубили десятка два отборных лип, за­везли их на хутор и свободным костром, чтобы солнце доставало, а ветер продувал, сложили их под поветью. Года через два будет у резчика запас выдержанного, сухо­го, непотрескавшегося дерева на всю жизнь. А Иуда по­шёл куда-то, поговорил с кем-то и привёз два воза уже готового, доспевшего дерева, той же липы и груши. Тру­дись зимой, сколько руки выдержат.

Начинало понемногу клониться к осени. Молодые и Марко умоляли либо оставаться до весны, либо идти сейчас, так как не в берлоге ведь с медведями жить, надо ведь иметь крышу над головой, запас мяса и всё такое.

Христос, однако, лишь отмахивался. Во-первых, есть тройная доля денег, закопанная ими отдельно от других (словно знали). Тех денег, что раздобыли, опорожнив церковные кружки в Новагродке (всё равно, не отдавать же рясоформным!). Во-вторых, он обещает всем хату. Огромную просторную хату в пуще, в том месте, где они будут жить и ожидать. Обещает хату и всё, что надобно для жизни, пока не наступит первая жатва на новом ляде. Все знали: он не врёт.