А неделей позже вызвали Грабова в контору за расчетом.

«Сменный мастер в цехе не нужен, а иных вакансий нет». Хитрые и жесткие правила найма на наших Волжских заводах. Мы, нанятые, не можем отказаться от службы до истечения срока найма, но пароходное управление, акционерное общество и дирекция завода имеют право отказать нанятому во всякое время, а «никаких возражений со стороны нанятого лица — так гласят правила — не допускается».

Помнится, Василий искренне был удивлен, как это он, Егор Евлампиевич, и в возрасте уже солидном, а такую память имеет, даже документы наизусть читает. Приятно было все это слышать от паренька. Умница! Но надо было заканчивать рассказ.

— Так вот хороший мастер остался без работы. Ворохнулось, правда, и тогда подозрение у цеховщины, что кто-то заушничает. Но подумать на своих никто не посмел. Разве кто-либо спьяна лишнего сболтнул? Про то как узнаешь? Так это дело тогда и забылось. А Грабову, ты верно сказал, пришлось с семьей уехать из слободки. — Тихий привстал, еще более наклонился в сторону Василия и длинной могутной своей рукой похлопал парня по плечу. И словно бы подмигнул, глаза его молодо блеснули, а на лице появилась добрая улыбка. — Вот я и хочу сказать: человек-то куда сложнее, чем металл. По одному цвету щек или там блеску глаз не определишь, когда он мягок, когда тверд, а когда просто-напросто подлец подлецом. — Тут он помолчал, поднес к мясистым своим губам до краев наполненную стопку, но пить снова не стал.

Тепло, по-отцовски, посмотрел Егор Евлампиевич на притихшего Василия и понял: паренек ждет пояснений. Так на вот, прими мои нравоучения.

— А веду я, друг мой хороший, все к одному: беречь мы должны настоящих, нужных делу людей, будь он простой рабочий, мастер или заезжий студент. Нужна такая рабочая спайка, чтобы не только доброму совету друга последовать, но и суметь, если что не так, грудью встать на его защиту да еще и других за собой поднять. — И словно бы между делом сказал: — Хочу тебя спросить: крепко дружишь с Масленниковым? По глазам вижу, что крепко. Вот и хорошо, помни: его слова — что мои, принимай как самые важные, а что поручит — выполняй, браток, без оговорок, зря он тебя не потревожит.

Вот теперь он решительно поднял стопку и чокнулся со стопкой Василия, а опрокинув ее, смачно крякнул и стал закусывать.

— Спасибо вам за угощение и добрый совет, — с чувством сказал, ставя порожнюю стопку на стол, Василий. Он спешил на завод: скоро его смена.

Тихий только помахал ему в ответ рукой.

Крепко задумался Василий над его словами. Надо, видно, уметь находить в своей среде провокаторов-доносчиков.