Петр тут же вызвал на главную баррикаду старшую из медсестер Веру Федоровну Корзанову, а с ней и Наташу Вавилину-Черняеву для работы в центральном госпитале, а на оперативный дежурный пункт непосредственно на главной баррикаде в помощь Марине Борисовой откомандировал Дарью Степанову, которая свободно владела оружием, имела браунинг и могла выполнить, если придется, и боевую задачу в дружине. Вместо Веры Федоровны в «тыловом» госпитале остались Фруза и Катя Садникова.

Раненого и плененного казака поместили в том домишке, где временно расположился Викентий Викентьевич. С подраненным казаком осталась опытная дружинница и медсестра Наташа Вавилина-Черняева. Член штаба Ицек Козер немедленно приступил к допросу, благо что казак ранен был не тяжело, а пострадал больше от ушиба при падении с резвого коня.

Казак показал, что сам видел на окской переправе два орудия с полным боезапасом на многих подводах, но лед еще тонкий, а потому там наводят временную переправу по льду. К утру эти орудия будут в поселке.

— Отпустите, бога ради, меня отсель, — молил казачишка. — Ранитый я, бить никого николи боле не буду, разрази мя громы небесные, а тут место что ни на есть самое пристрелянное. И вы отсель поскорей тикайте, не то взлетите на воздух.

Численность казаков и войсковых пехотных подразделений штаба давно была хорошо известна. Цифры, сообщенные казаком, в общем-то совпадали с этими данными. Но теперь в штабе скоро узнают и о том, что не два, но три орудийных расчета следуют в слободу, и с ними не одно, а два полевых орудия.

Пришел Викентий Викентьевич, осмотрел казака. Затем его подняли, помогли одеться и без сабли, плети и карабина отпустили, выведя к Волге. Ицек Козер ушел с докладом в штаб.

Совсем рассвело, когда со стороны Соборной появился всадник с белым флагом парламентера. Степан Кочурин бежал проходными дворами и появился с ним рядом нежданно-негаданно.

Осипшим голосом на всю улицу вопил казацкий есаул.

Увидев Кочурина и его белый флаг, есаул осклабился и миролюбиво заворковал:

— Ну, дай-то бог! Опомнились. Кончай шабаш, начинай мировую.

— О чем ты тут надрывался? — с усмешкой глядя на улыбчивого живодера, забасил Степан Митрофанович.

— У нас одно условие, — вновь засипел казачина, — немедленная выдача властям главарей бунта. Остальным разрешено мирно разойтись по домам.

— Ну а коли не выдадим? — полюбопытствовал Кочурин.

— Я уже кричал, — негромко и не сипя, ответил есаул, — установлена батарея мощных орудий. Отдан приказ: снарядов не жалеть. Не явятся главари, через два часа артиллерия разметает все ваши баррикады. — Жирная лоснящаяся морда есаула расплылась в победной, гордой улыбке. — Сыпь, докладай своим сицилистам и большевикам: дело, мол, труба, богатая супротив нас сила поставлена.