С трудом захлопнув дверь, Степа опрометью влетела в избу, метнулась к подтопку. Прижимаясь спиной к теплым еще кирпичам, она озорно приговаривала, топая ногами:

— Ой, ёй, ёй! Где ты зайка мой косой?

Чуть отогревшись, подумала: «Не помню даже, когда так мело. Может, еще поваляться? Да нет, не барыня, за дела надо приниматься. Мне нынче и постирать бы надо, да не стану, подожду погоды, хотя воды в сенях полная кадка. Лучше штопкой займусь. Так рвется, так носится бельишко!.. И еще карточку фенологических наблюдений следует заполнить, да к тому же и обед готовить. Вчера в Тайнинке подзапаслась мясом и хлебом. Щи сварю… Артем любил мои щи. Да и Антипыч тоже».

Тут она вспомнила про лесных птах, бедствующих в эту пору года от бескормицы. Взяв от порога веник, направилась к любимому Артемом окну. У этого окошка он просиживал часами, когда ему нездоровилось.

Распахнув форточку, Степа веником смела с корыта-кормушки невесомый снежок. А уж потом принесла эмалированную кружку с подсолнечными семенами. И увидела нахохлившуюся синицу. Ветер мотал из стороны в сторону ветку рябины под окном, точно намеревался стряхнуть крохулю в сугроб, да та держалась цепко, ожидая терпеливо корма.

— Жива, востроглазая? — обрадовалась Степа синице, высыпая в кормушку семечки. — Покличь-ка других своих подружек. Подкрепляйтесь себе на здоровье!

Осторожно прикрыв форточку, Степа замешкалась у кровати Артема. До прошлой осени на ней спал Антипыч. Вскоре после трагической смерти Артема, сраженного пулей браконьера, Антипыч овдовел, и Степа пригласила старого лесника, частенько ставшего прихварывать, перебираться на Старый кордон. Он же, Антипыч, в свою очередь уговорил Степу поступить на работу в лесничество, научил ее, души не чаявшей в природе, многим лесным премудростям, которых ни в одной книге не сыщешь.

В развилке березового сучка над кроватью удобно посиживал хитрущий, ершистый бесенок. Артема забавляла эта Степина самоделка.

В сундуке в сенях навалено чуть ли не доверху заготовок — причудливых корней и сучков, да руки до них все не доходят. У лесника столько забот и летом, и зимой, успевай лишь поворачиваться! А с осени прошлого года придумали еще нагрузку: веники и метлы заготовлять. Нашли, видите ли, доходную статью для выполнения плана.

Вздохнув, Степа перевела взгляд на узкую продолговатую рамочку. Перед Степой стояла величавая ель, упираясь макушкой в голубеющее спокойно-безоблачное по-летнему небо. Широкие лапы могучего дерева опускались до самой земли, стелясь по сочной траве. Дерево как дерево. Таких елей, наверное, видимо-невидимо в Подмосковье. Ан нет — эта ель была особенной. Где-то метрах в двух от земли, вырвавшись из колючего плена тяжелых ее лап, тянулась ввысь, к солнцу, тонюсенькая белая ниточка. Тонюсенькая березка с одной-разъединственной веточкой, — дерзко-задорной, радостно-светлой на фоне иссиня-темной хвои.