— Потемкинцы не схотели основываться где по́падя, — и сабаш!

— И цимлянцы с нижнекурмоярцами, с крутовцами не схотели. А мы, Кореновский, рыжие?.. Двинем, куда сами назначим!

Люди заносились своей самостоятельностью, и даже которые, как знала Люба от Конкина, были из богатеньких, испытали продналог, продразверстку, под вопли домочадцев писались в колхоз, сейчас бодро толковали:

— Родину выбрать — не козу купить. Решим — всё. Не решим — ничего. Наше дело, не дядино!!

Глава третья

Глава третья

1

Ольга Андреевна Орлова верила в своего мужа свято. Когда он за завтраком сказал, что пора ломать эти дурацкие разведки земель, она убежденно кивнула. Ясноликая, бодрая, с не просохшими от умывания, мокрыми еще висками, в свежем платье (она никогда не выходила к завтраку в халате), она весело ухаживала за мужем; сама завтракала позднее, когда он уходил. Она вырвала из ящика на окне пяток зеленых перьев лука, сполоснула, положила перед Борисом Никитичем, улыбаясь его ребячьей — цеховой еще! — привычке есть лук ненарезанным, макать в соль целым пучком. Борис Никитич тоже улыбнулся, макнул пучок в солонку.

— Запорожская Сечь, а не советская власть. Голиковские штучки, — возвращаясь к разговору, произнес он. Произнес ровным тоном, хотя Ольга Андреевна знала, как ядовито вредит Голиков, как мешает Борису сохранять честь района.

Ох и выдержка у Бориса! Ольга Андреевна знает лично многих командиров партии, этих совершенно особого покроя людей. Даже не людей, а сплава из всего лучшего, могучего, что есть в людях. Таких, разумеется, создает рабочий коллектив. Но коллектив коллективом — это еще не все; они как бы рождаются такими, что понимают больше других, видят гораздо глубже. А Борис еще одареннее их! И Ольга Андреевна гордилась мужем, природным командиром, считала, что командирство — его специальность, что он как специалист обязан брать верх над всеми высказываниями. И вообще давно уж пора высказываться конкретными гектарами, тоннами. А митинговать хватит. Для дела, для самих же людей надо одергивать людей.

В этом Ольга Андреевна разбиралась так же, как жена портного — в отпарке, в разутюжке костюмов, или жена маляра — в различных колерах. Она подвинула мужу хлебницу, энергично заговорила:

— Да, Борис! Высказывания людей — дело необходимое. Но они ведь в своей резолюции все равно придут к тому, что им рекомендует старший. Скажем, ты. Так чего же, не понимаю, зря тянуть? Дай слово одному-двум — и решай, не заводи волынку, как завел с переселенцами райком!

Орлов звучно скусывал с зеленого пучка. Чудесно, когда жена — товарищ!