Было просто думать эти легкие мысли, и тешило, что свободно общелкивает лучших сажальщиц, да еще идет не на пределе, а, как добрый конь на скачках, держит запас; и она надбавляла, надбавляла скорости, чисто для подначки посверкивала на выхватах лезвием.

— Сы-ыпь! — вопил Конкин. — Сыпь, Семеновна!

Ее ладони, так же как у Голикова, были для полевых работ изнежены, схватывались водянками, бабы поджимали «бывшую», и это веселило ее. «Стараетесь, мать ваша курица? Ну-ну!..» Она прибавляла темп, видела, что и женщины дышали не из последнего, но уже всерьез взыгрывались характером, шли навыпередки, молча, экономя силу и злость.

3

Вчера Андриан грозил сажальщикам, художествовал топором над дочерним чемоданом, выказывая натуру на глазах людей.

Теперь с угодливостью тянул для них разметочный шнур, проворно подавал чубуки, и огрей его кто лопатой: за его задержку — не огрызнулся б. Люди в работе. Это было отлично, но сосала Андриана тоска, что сажаются виноградники не по-хуторскому — по-хамскому.

Всю жизнь закладывал он «донские чаши». Выбирал на крутосклоне уступчик шага на три в длину и в ширину, тщательно ровнял его. Выше по откосу и ниже ровнял другие такие же уступы и на каждом по четырем углам сажал в кремень чубуки. Когда начинали чубуки укрепляться, выбрасывать лозу, им в подпору, по углам же, по квадрату, вбивал Андриан мощные жерди высотою в полтора человеческих роста, именуемые сохами; обтягивал эти сохи, словно бочку обручами, тонкими жердочками — слегами. Каждое строение оплеталось лозами, шло от грунта узко, а чем выше, тем все разгонистей, открытей для солнца, особо жаркого на южных обрывах; и когда кусты «донских чаш» начинали плодоносить, набирать с годами могучесть, с высоты, вроде действительно из великаньих чаш, свисали тугие, сплошные, прокаленные лучами пудовые грозди; и походила каждая чаша на рог изобилия, отпечатанный в старых руководствах по виноградарству, и высилась любая чаша там, где подсказывал батюшка склон; и хоть от одной этой красоты до другой лазить по обрыву нелёгко, но своя тяжесть — она в удовольствие, точнее, в гордость!.. Ведь чаша эта потому и донская, что нет ее ни в Крыму или на Кубани, ни в Ставрополье, а только на здешних склонах! Завтра накроет море эти склоны — чашам капут!..

Агроном, живущий в Андриане, приказывал представлять, как по глади, по степным молодым виноградникам весело побегут за тягачами плуги вдоль отбитых нивелиром, прямых, без единого поворота шпалер; будут осенями, в «закрывку», стремительно нагребать пухкий чернозем на сваленные к зимовке лозы; веснами, в «открывку», опять же любо-мило запустят лемехи вглубь, выворачивая перезимовалые лозины к солнцу, к воздуху. Сравни-ка это с лопатками баб, скребущихся по откосам, где и сам черт ногу сломит!