— А… это Голощапов! — сообразил Никанор. — Помню, застал его, когда пришел из армии. Ну, так что потом?

— Что потом… — Ферапонт выдохся с непривычки долго говорить: — Потом… Людям приятно: да, это наш, смотри, за день научился «молдовеняске». Он и говорит: «Мужики-товарищи, пошли в сельсовет, потолкуем». И что вы думаете, сват Никанор? Сагитировал нас. С той пасхи и пошел наш колхоз «Светлый путь», мое заявление было четырнадцатым. А Георге — молодец, первым тогда выступил: я думал, он в председатели метит…

— Сват! Слушаю и диву даюсь, — заерзала на лавке Зиновия. — Скоро дедами станете, а сами как мальчишки.

Все повернулись к ней: чем старушке не угодили?

— Что непонятно, бабушка?

— Я говорю… нет, и себя не слышите, и других, как глухари. Не видишь, Тудор, собака сейчас с цепи сорвется?!

— Дядя, скажи быстренько, выступил тот, кто на него донес? — спросил нетерпеливо жених.

— Да выйди посмотри, кто там во дворе!

Поднялась мать жениха, Василица:

— Пусть Тудор сидит, пойду я посмотрю.

Старушка схватила дочь за руку:

— Он твой сын и должен слушаться, он моложе! Сядь здесь, не глупи…

Как только Тудор вышел, Зиновия сообщила:

— Сватья Мара и сват Ферапонт, прошу у вас прощения… Не спросясь, послала позвать вашу дочку. Может, и не следует невесте… а что делать? Не мы обычай нарушили — они, молодые, правда? Сидела я, слушала вас, ну, думаю, хватит, пора за дело приниматься!..

13

13

Хорошенькое дельце, зазвали невесту в дом жениха судить-рядить о предстоящей свадьбе. Да еще кто — Зиновия, бабка старой закваски. Видно, совсем не сходятся концы с концами, дай-то бог хоть мало-мальски полюбовно сговориться. Родителей невесты как по голове огрели — замерли, не зная, куда глаза спрятать.

Если уж говорить, как было, то кашу заварила Вера. Старушка даже ахнула: как ей самой в голову не пришло? Василица, мать жениха, только плечами пожала: «Смотрите сами, как лучше, не обидится ли сватья?» И Зиновия решила: пора, отец-мать себя показали, пора поглядеть, на что годится молодая. Хорохорятся, нос задирают: мол, свободные мы, выбираем кого хотим, и любовь не по-старому, свободная. А вот природа сделала свое, и теперь хоть локти кусай, много ли навыбираешься?

Пора спросить с них и за любовь, и за молодые проказы: слушай, парень, и ты, девонька, не совестно вам? Шестеро взрослых мозолят друг другу глаза с самого утра — твои родители, доченька, и родня твоего бесценного. Пусть он тебе расскажет, какие тары-бары тут разводили. Будто изголодавшаяся скотина, жевали без разбору все подряд, и не только зелень, сухой будыльник, ботву, но и солому, что давно сгнила от времени, — святые писания и древние заповеди, побасенки, были-небылицы, анекдотики… только о вас, дети, о вашем благополучии и судьбе будущего дитяти ни словом не обмолвились.