Урядника подобрали. Команда осталась в ауле охранять жителей. Доносчики ходят ни живы, ни мертвы: что теперь будет с ними от Мурада и возможных его сообщников по разбою. А о нем ни слуха ни духа. Пропал, как шайтан, – словно расплылся в воздухе.

Ночь. Деревня спит. Спит и команда. Вдруг Буль-Буль сквозь дремоту слышит: кто-то стоит у ее постели…

– Что это? кто такой?

– Не бойся, это я, твой муж, Мурад, выданный тобою русским.

– Мурад!

Вскочила: видит, – и впрямь он! Страшный, бледный… Проснулись и другие семьяне, не понимают: откуда он взялся? Молят:

– Пощади, прости, не убивай нас!

– Я никого не убью, – сказал Мурад, – но Буль-Буль с вами, предателями, не оставлю: пусть идет за мною…

– Как? в Персию?

– Да… Брод через Араке всего в одной версте, – идем! нечего мешкать!

– Не пойду я! не пойду! – вопит Буль-Буль, – ты меня там с голоду уморишь! работать заставишь!

– Не пойдешь? Ну так умирай!

Мурад вынул свой отточенный, сверкающий кинжал. При блеске его у Буль-Буль высохли все слезы, замолкли все жалобы.

– Иди вперед! – велел он, и – полураздетая – она пошла, как телка, которую гонят на пастбище. И если находили на нее нерешимость и упрямство и замедляла она свои шаги, Мурад колол ее острием кинжала в плечи, и бедная женщина с криком бежала вперед. Всполошенные односельчане смотрели, качали головами и говорили между собою:

– Ай-ай, больно сердит разбойник Мурад! крепко учит жену свою!

Тем временем родители Буль-Буль тормошили сонную команду.

– Вставайте! Мурад объявился!

– Ну вот еще! какой там Мурад? откуда ему взяться? – раздавалось в ответ недовольное ворчанье заспавших людей.

– Да проснитесь же! Поверьте нам!

– Отстаньте! никакого Мурада нет… это вам приснилось! у страха глаза велики…