Сунув в колени кнут, Юрко сгреб в обе руки вожжи, начал подергивать ими, причмокивать по-взрослому:

— Но, пошли, детки-и-и!..

Лошади, изобразив оживление, только хвостами взмахнули, но ходу нисколько не прибавили. Антон похохатывал:

— Не шибко скачи, а то за тобой не угонимся!

Сын простодушно посоветовал:

— А вы сидайте на бричку!

Баба Катря Кузьменчиха стояла у своей хаты. Опершись на забор, спросила с лукавинкой, глядя на малого суетливого кучера:

— Не узнаю, кто такой едет?

— Це мы, бабо! — приподнимаясь, чтобы быть позаметней, уточнил Юрко.

— Чьи будете? — продолжала забаву Кузьменчиха.

— Балябины! — Юрко попридержал коней.

— Якого Балябы?

— Охрима Тарасовича!

— А!.. Охрима знаю, — произнесла нараспев, — добра людина. А куда едете?

— До своей хаты!

— А… — вроде бы разочарованно протянула баба Катря, — я думала, в город переезжаете.

— Не! — с простодушной радостью ответил Юрко, не понимая иронического смысла бабиных слов. — До своей хаты!

«Подкусывает старуха!» — улыбнулся про себя Антон. Снял побуревшую от солнца, когда-то черную мичманку, поклонился Кузьменчихе:

— Как ваше здоровье?

— Нема, сынок, здоровья. Одна хвороба осталась, — пожаловалась привычно. Посветлев морщинистым лицом, кивнула на седока: — Гарный у тебя хлопчик!