— А шо ж такого? Знахарь — це не погане слово. — Микола Микитович затянулся самосадом, чвиркнул сквозь зубы слюной. — Если его кличут знахарем, значит, он кое-что знает, так?

— Нашептывать будет, заклинать?.. — уже спокойнее, как бы спрашивая, а не утверждая, проговорил Антон.

— Це все брехня, — возразил Микола Микитович. — Дед Ковбаса — он кто такой? Не знаешь? А я знаю! Он бывший военный фельдшер. В первую мировую служил в действующих частях. Я сам лично чув, як он про себя рассказывал. Говорит, столько я этих ломаных костей срастил, столько вывихов вправил — несть им числа. Практика, понял? Рассказывает, их учили в старой фельдшерской школе таким порядком: берут мешок, в мешок кладут горшок, топчут сапогом. После говорят, к примеру: «Ковбаса, выходь сюды, собери горшок, полностью на ощупь!» И выходит, и собирает — черепок до черепка. Все вслепую через мешковину. Вот тут тебе и «знахарь», и «костоправ», и все, вместе взятое! Он же сквозь кожу все видит пальцами. Каждую малость поставит на место.

Антон повел плечами:

— Даже не знаю…

Микола Микитович кинул недокурок на землю, наступил на него сапогом, продолжал рассказывать о деде Ковбасе:

— Просил старик: дайте, говорит, мне пяток хлопчиков-подростков, нехай возле меня крутятся, я им усю свою премудрость передам. Як умру, будут людям помогать. Так рази ж дадут? Диброва бы дал? Ну, так же и у них, в Андреевке… Дело не официальное, как его оформишь?.. Внучка при нем живет, он ее вводит в науку. Кажут люди, разумная дивчина, уже сама кое-что может.

— Боязно, — признался Антон. — А вдруг что. Какой со старика спрос?

— Вот-вот, так и говори. Каждый так думает. Привыкли, шоб все официально: больница, порошки, пилюли. А яка польза от пилюль, не знаемо. Хай, мол, врачи думают — им за це гроши платят. Вот и напихивают вас всякой химией. Травы забыли, народные средства объявили пережитком. Це неправильно. Я думаю так: нехай будет и то и то. Кому одно поможе, кому другое. Скажем, «мазь Солонского» (он уже верит, что его мази дадут собственное имя) тебе не на пользу — иди в больницу, хай тебя там чем иным помажут.

Антону показалось, что «лекарь» не туда гнет.

— Ты что, хочешь завести частную лавочку?

— Не в том разговор, что частную, — стал оправдываться Микола Микитович. — Чтоб помогло. Я согласен, нехай признают мою мазь, выделят мне стоко-то коек в больнице, определят жалованье. Попервоначалу согласен год без жалованья, шоб доказать, шоб испытания выдержать. Не хочут! А почему? Диплома нема, образование не кончал. Неученый, выходит. А то, что я больше их учился у знающих людей, то не в счет. Вон дядьки тоже не кончали заведений, а хлеб растят. И не поганый хлеб: все едят и хвалят! Что ж у них аттестата не спрашивают?.. Доку́менты подавай! Я норильских девчат вылечил без аттестата, приезжали ко мне лечиться вон откуда! Профессора считали их безнадежными, а я вылечил. Доку́менты!..