— И охота тебе балакать — глюкоза! — нашел Антон последний и, казалось, окончательный довод.

— Отрава! — Йосып даже кашкет надел, этим как бы прекращая спор.

— Не-не, так из хаты не выпущу! — Баляба посадил друга на единственную пока табуретку, а его кашкет повесил на недавно вбитый в стену гвоздь. — Сиди и не рыпайся! Я живой ногой до ларька. — И стукнул дверью.

Чтобы не сидеть сычом, Йосып повернулся к Юрку, облизав крупные сизые губы, улыбнулся — множество складок легло под глазами.

— Лазурку моего знаешь?

— Видимся.

— Корешуете чи нет?

— Он дуже задается! — осудил товарища Юрко.

Йосыпу понравился отзыв о сыне.

— Наша, сабадырская порода!.. — Упершись ладонями в коленки, продолжал допытываться: — Учишься как?

— На «видминно», — с застенчивой неловкостью похвалился Юрко.

— Ох, сукин кот! — вырвалось восхищение у гостя. — Батькина голова, — одобрил. — А Лазурка перенял мою манеру: «колы» носит домой. Стоко натаскал, что забор можно ставить. Сабадырская порода! — теперь уже с осуждением покачал головой Йосып. — Догляду мало, — определил причину Лазуркиных неуспехов в науке, — а без догляду дытына растет, что болиголова: вроде бы и высокая и сочная на вид, но внутри полая — пустая, одним словом.

Когда вернулся Антон, Йосып продолжал жаловаться Антону:

— Хоть в петлю подайся!

— Чего паникуешь?

— Ей-бо, коханый! — Это он у своего отца занял словечко. — Вот тут печет не можно сказать как.

— В чем закавыка? — Антон повнимательнее посмотрел на друга. Тот мялся, решая, говорить или не говорить. Наконец решился на откровенность:

— Нема мне доли без Моти, хоть убей, нема. Под боком Варя, а в голове Мотя — вот и живи как хочешь.

— Побалакайте по-людски, разберитесь ладом… — Антон и сам не знал, что еще можно в таком случае посоветовать.

— Пробовал, не получается.