— Будто бы?

— А як же? Безголосые стали. Патлы, бакенбарды, бороды завели, носки-костюмы-сорочки як у попугаев, а души нема… Цяцьками ее не заменишь. Ты думаешь, почему попа уважали, слушались? Потому что слово говорил крупно, весомо, не всуе. И обстановка вокруг такая, что не зашалишь. Пьянствовали меньше, похабщины не слышалось: за грех считали!..

— В церковь зовешь?

— К торжественности. К высокому слогу. Дедов-прадедов помнить, родню и родину почитать. Прошлое уважать, все беды, а также победы не забывать. Ось моя душа. Без нее нету людины.

— Кто же с тобою спорит? Что взъерепенился?

— Телевизор только балует всех.

— Не виноват он. Телевизор добра штука: до мене в хату пожаловал весь белый свет. Я вижу и слышу все, что творится на земле. Меня врасплох не застанешь.

— Каждый сидит в своем закуте, глядит в свой коробок, як индивидуал когда-то.

— Напротив, каждый смотрит одно и то же. Отсюда и в мыслях единство, и забота общая возникает.

Паня вошла в залу, услышала пререкания, заметила добродушно:

— Воюете?

Охрим Тарасович подвинулся, освобождая ей место на диване.

— Угомонилась щебетуха? — спросил о Полинке.

— Кажись, уснула.

2

На облицовке белой «Волги» прикрепили два переплетенных кольца, крашенных под золото. На крышку капота посадили большую куклу, увязав накрепко. Разноцветные ленты протянулись лучами от куклы до ветрового стекла. По крыше машины тоже пущены ленты радугой. К дверцам и окнам привязаны яркие банты, прищемлено за хвостики густое сеево цветов.

В машине пахнет духами и любистком, новой материей и ваксой, щедро потраченной на хромовые ботинки. В букет запахов резко было ворвался табачный дух сигареты, раскуриваемой Лазуркой, который сидит рядом с шофером. Ворвался и тут же улетучился, потому что Нана, сестра невесты, сидевшая на заднем сиденье, за спиной у Лазурки, протянув руку через его плечо, вырвала из-под его носа сигарету, выбросила в окно. И все облегченно вздохнули. А Лазурка Сабадырь — дру́жка жениха Юрия Балябы — даже бровью не повел.

Сзади, плотно прижатые боками Володьки и Нанки, млели жених и невеста. Юрий в своем обычном матросском одеянии: темно-синяя суконка с гюйсом, черного сукна брюки, хромовые ботинки недавней выдачи, бескозырка с белым чехлом. На черных погонах тонкая золотая лычка поперек (старший матрос!) да отпечатанные желтым две буквы, обозначающие название флота: «СФ» — Северный флот. На груди у морячка, понятно, ни орденов, ни медалей. Одна-единственная награда посвечивает белой эмалью — значок «Отличник ВМФ».

Нина справа от Юрия. Она сдавила пальцами его руку, перехватив ее выше локтя, держится крепко, даже рука немеет. При покачивании и встрясках налегает на руку Юрия, ощутимо касаясь бугорком своей груди, от чего у Юрия пьяно холодеет позвоночник. Юрий искоса поглядывает на Нину — даже глазницы побаливают от напряжения. Видит прямой тонкий нос ее, густо напудренный, потому неестественно белый, дрожащие розовые крылья ноздрей. Замечает, что нижняя губа Нины толще, пышней верхней, она чуть оттопырена. Нина облизывает ее раз за разом, и губа от этого блестит. Над верхней губой еле заметный золотистый пушок. В ушах — сережки с бирюзовым камушком. На груди кулон с изображением царицы Тамары — подарок Юрия. Платье у невесты из белого шелкового полотна, легкая фата. На ногах молочного оттенка туфли на высоких каблуках.