— Помочь мне никто не сможет, ведь детей уже не вернешь, — ответила Лиза и, немного помолчав, спросила: — А Илью Абрамовича разыскать можно?

— Сейчас попробуем.

Роман Вячеславович снял трубку и попросил соединить его с обкомом. На вопрос, где сейчас Мегудин, ему ответили, что уже несколько дней, как он выехал в Москву, и вызвать его оттуда сейчас, по-видимому, трудно.

Почти не чувствуя ног, шла Лиза домой. Встретившая ее мать молча протянула телеграмму. Лиза прошла в комнату, прочла: «Выехал из Москвы по назначению. Ждите письма. Целую крепко тебя, детей». Как подкошенная она упала на кровать, где лежало тело Павлушки. Отвернув простыню, Лиза припала к его бездыханной груди.

— Целую детей! Целую детей! — рыдая, повторяла она слова Ильи.

6

Совещание началось в назначенное время. Уполномоченный ЦК — худощавый мужчина среднего роста, в кителе военного покроя, — с папкой в руках подошел к столу, который стоял у стены, и негромко, без всякого вступления сказал:

— Сегодня-завтра наши войска вступят на крымскую землю. Вам придется с передовыми частями нашей армии войти в освобожденные города и села, наладить там нормальную жизнь, помочь людям, вырвавшимся из фашистского ада, и как можно скорее залечить раны войны…

Уполномоченный ЦК проинструктировал присутствующих, что они в первую очередь должны сделать на месте. В тот же день участники совещания с документами на руках разъехались по штабам частей, с которыми вступят на землю своих районов.

…У Сивашского пролива Мегудин почувствовал влажный, чуть пряный запах перепревшего курая и перезревшей горькой полыни, легкий ветерок с одичалой за годы войны земли. Этот запах он полюбил с юношеских лет, когда ранней весной, чуть только подсохнет земля, торопился в степь, чтобы как можно быстрее приступить к пахоте.

Второй день шли бои у Сиваша.

«Сеять пора, а эти фашистские твари как кроты зарылись в землю, за каждый клочок цепляются», — с ненавистью думал Мегудин.

Грохот орудий, треск пулеметов не переставали бушевать. Из-за окутавшего все вокруг густого дыма не видно было ни синего неба, ни солнца. Но весна шла навстречу дыму и огню, пылающему на земле, и никакие орудия не могли ее остановить.

Бои здесь не прекращались ни днем ни ночью. Немного ослабев, они после короткой передышки возобновлялись с новой силой. Земля смешалась с огнем и дымом. Но наконец враг не выдержал удара и начал отходить…

Вместе с наступающими частями Мегудин прошел Сивашский пролив и вступил на землю Крыма. Когда дым рассеялся, перед ним открылась родная степь. Она была перепахана снарядами, изрезана траншеями, покрыта паутиной проволочных заграждений. Мегудину тяжело было смотреть на эту изуродованную, израненную землю, усеянную могилами и воронками.