— Понял, все понял, — сказал Мириминский, попрощался и ушел.

Вслед за Мириминским к Мегудину подошел мужик с длинной черной бородой и спросил:

— Товарищ, не знаю, как вас величать, но вы, наверное, тут за главного, разрешите к вам обратиться…

— Пожалуйста, говорите.

— Мы тут, как сказать… попали в окружение…

— Знаю, знаю, — перебил его Мегудин. — Может, скоро вас отправят на фронт. А пока я устрою вас здесь. Вы поможете нам в работе.

— Как же… Обязательно поможем, — согласились дружно мужики.

— Сегодня надо будет и вам пойти по селам, поселкам и хуторам района, посмотреть, есть ли там люди, уцелели ли дома, сохранился ли скот. Поискать инвентарь и все, что можно использовать для работы в поле. Понятно? К вечеру или завтра утром вы мне обо всем доложите.

Перечислив все деревни и поселки района, он спросил:

— Кому-нибудь из вас приходилось бывать там? Может, и людей там знаете?

— Я прятался во многих деревнях и кое-кого знаю, — отозвался человек с черной бородой.

— И я знаю… И я… — послышались голоса.

Уточнив, кто где бывал, Мегудин сказал:

— Так немедленно отправляйтесь! Действуйте по-военному. Сейчас нужны оперативность и воинская дисциплина… Вы же солдаты. Нужно мобилизовать всех и все, чтобы вспахать и засеять. Понятно?

— Понятно! Понятно! — дружно отозвались мужики.

— Ну, так действуйте! Удачи вам!

Когда все ушли, Мегудин отправился посмотреть, сохранилась ли пшеница, которую он перед отступлением наших войск приказал спрятать. Несколько раз обошел он колхозный двор, но никаких следов от скирд соломы и сена не обнаружил. В клуне, в углу, где лежала полова, под которой тоже был спрятан хлеб, он тоже ничего не нашел.

И тут он вспомнил, что на ферме в силосной яме был еще один тайник. Мегудин хотел было отправиться туда, но его окликнули.

Он повернул голову и увидел Ивана Никитича. Теперь только Мегудин убедился, что старик, на которого женщины набросились, был именно он.

По суровому взгляду Мегудина Иван Никитич сразу почувствовал отчуждение.