Прошло почти полдня, а машин и лошадей все не было. Мегудин уже начал беспокоиться, вышел поглядеть, не едут ли они. Издалека доносился какой-то шум, он все нарастал. Опустевший полумертвый поселок начал наполняться грохотом: подходили машины.

Солдат, сидевший в первой машине, на ходу соскочил и, идя навстречу Мегудину, спросил:

— Где тут главный?

— Какой главный?

— Ну, в районе.

— Я председатель райисполкома.

Солдат по-военному отрапортовал:

— Отделение минеров прибыло в ваше распоряжение, чтобы освободить поля от вражеских мин. Сержант Селехов.

— Хорошо, товарищ Селехов. Поедем в поле, и я вам покажу, где будем пахать.

— А мы приехали помочь вам в работе, — раздался голос с другой машины, на которой тоже сидели солдаты.

— Мы из выздоравливающей команды, только что выписались из госпиталя, — добавил широкоплечий солдат, опираясь на костыль. — Если можно одной ногой водить самолет в воздухе, то я смогу полутора ногами водить трактор.

— У меня раненые руки, но работать смогу, — подал голос молоденький солдат с почти детским лицом. — Надоело лежать на койке. В работе, надеюсь, скорее раны заживут.

— Вы правы, абсолютно правы, дорогой товарищ, — сказал Мегудин. — Именно в труде все излечивается, а подходящая работа для всех найдется.

Из кабины только что подъехавшей машины вышел человек в шинели без погон и представился Мегудину:

— Я — инструктор обкома, меня прислал к вам в помощь товарищ Соломатин.

Инструктор единственной уцелевшей рукой вынул из полевой сумки письмо и, передав его Мегудину, сказал:

— Это от товарища Соломатина. Вам выслали подводы с инвентарем, посевным материалом и несколько тракторов. Во время бомбежки они застряли в пути. Но один трактор пришел.

Мегудин прочел письмо, бережно положил его в карман.

— Бомбежка не причинила вреда?

— Нет, только одну лошадь ранило в ногу, — ответил инструктор.