— Жизнь моя, — говаривал Павел, — повернулась в лесу.

— Да ты не охотник, — возражали мы.

— На охоте, так.

…После обеда охотники рассуждали о дичи и номерах дроби (тетереву — четверка, журавлю — картечь два ноля).

Павел решил потрястись, сходить к ряму, залесенному, кочкастому болоту. Там по ночам какие-то птицы гукали и гремели крыльями.

Интересно, какие?

…Путь Павла Герасимова к ряму начался не здесь, а в городе. С гриппа, добротного и сильного, с оставшейся после хворобы слабости.

Затем Павла стал душить запах красок.

Шел март. До теплого времени, когда он мог бы работать при открытых окнах, ждать еще месяца полтора-два. Долго! Павел побежал к врачам.

Те нашли легочный процесс, оставленный гриппом. Врач рекомендовал лечение свежим воздухом или паском (три раза в день по 8 таблеток).

Двадцать четыре таблетки в день! Семьсот двадцать за месяц! Нет и нет.

Павел выбрал лечение свежим воздухом. Дело в том, что, возвращаясь домой (с кульком таблеток), он встретил школьного приятеля: Гошка Жохов как раз собирался на весеннюю охоту. Еще два охотника ехали с ним. Они соглашались взять Павла. Так Павел Герасимов, художник, оказался в лесной избе, где и жилось и дышалось ему просто замечательно. Но было и нехорошее. Охотники, столь благожелательные к нему, оказались лесными браконьерами. Они били запретных косачей. Но воздух так помог. Павел прощал их.

— Надо жить человеком! Мир велик, птиц в нем предостаточно.

В ряме, сев на кочку, он рассматривал тесно растущие сосенки и косматый на макушках кочкарник.

Павлу думалось, что вырисовать хвоинки, кору и прочее сможет только большой, деревянный фотоаппарат, на цветной пленке. Художник (он сам, например) здесь пасует. Хотя Шишкину и удавалось.

…Шишкин, размышлял Павел, был просто старый леший. Он угадывал неизбежную гибель леса и надеялся на жизнь его хотя бы в своих картинах. Оттого и прописанность их, страшная, непосильная другому.

— Ерунда такая, а попробуй-ка нарисуй ее, — ворчал Павел, разглядывая кочку. — Целый мир… Микромир… Микро, макро, мокро. То ли дело небо…

Он поднял голову, чтобы произвести сравнение пустоты громадного неба с миллионом деталей, составляющих тело одной только кочки, и увидел перед собой ноги.

Перед ним стояла серо-бурая лошадь, одна, без седока.

Лошадь? Глупости! Откуда в лесу быть лошади?