Мне не пришлось отвечать, потому что Эрин-викинг схватила меня в охапку и закричала:

– Пиши, обещай, что напишешь! Поклянись, что будешь писать! И позвони, а не то я сама тебе позвоню.

– И, пожалуйста, не принеси в подоле, – шепнул мне на ухо Адам, когда мы прощались.

– Ты тоже, – ответила я ему.

Странно было видеть, как все наши исчезают за дверьми аэропорта без меня. Мне почему-то стало грустно, я и сама не смогла бы объяснить причину, особенно учитывая, что мне предстояло вернуться домой впервые за несколько месяцев. Наверное, это кое-что говорило о том, каким стало мое отношение к дому за это время.

* * *

Рут ничего мне не рассказала, когда мы уселись за довольно поздний обед в фермерском ресторане. (Нам всем нравился сырный суп с пивом, который там подавали.) Она умудрилась не обмолвиться ни словечком по дороге до самого Майлс-сити, во время которой то и дело поднималась метель, становившаяся все сильнее, чем ближе мы были к концу нашего пути, пока наконец последняя пригоршня снега не полетела нам вслед уже на Мэйн-стрит. Машина неслась сквозь рано опустившиеся сумерки, кое-где густо расцвеченные темными гирляндами, крест-накрест перерезавшими небо. Гигантские красные колокольчики и нарядные венки, которые красовались на светофорах, выглядели чуть вульгарнее, чем мне запомнилось по прошлым годам. Но мне даже нравились их кричащие краски, потому что они были такими же, как и всегда, самыми обыкновенными. Рут и тут не подкачала. Я впервые видела наш дом, украшенный так пышно: всюду вдоль фасада, по углам, вдоль скатов крыши, вокруг окон и дверей были развешены гирлянды, ни одна прямая линия, ни один угол не были забыты – этакий пряничный домик, исчерченный белой глазурью. В центре каждого окна располагался зеленый венок, сверкающий красными огоньками. На парадной двери венок был серебряный, весь из маленьких колокольчиков.

– Ну и ну! – протянула я. – Ты не сидела без дела, тетя Рут. – Я выдавила из себя «тетя» и очень гордилась этим.

– О, это все Рэй, – сказала она. – Он целых две недели занимался всем этим, по выходным, конечно. Нам хотелось, чтобы дом выглядел нарядно к… – Тут она осеклась.

– К Рождеству? – закончила я за нее, хотя решила, что она имеет в виду совсем другое – к моему возвращению, только не хочет говорить об этом прямо.

– Э-э-э… – Она щелкнула кнопкой пульта, открывая дверь гаража. Лицо у нее было напряженное – можно подумать, для того чтобы въехать в гараж, не поцарапав эмбриомобиль, ей нужно было сосредоточить на этом все свое внимание.

День почти уже закончился, а я до сих пор еще ничего не знала. Я поздоровалась с Рэем и похвалила елку, искусственную, но красивую. Потом посидела с остальными в гостиной, болтая о спортивных успехах школьных команд, о детях, родившихся за время моего отсутствия у прихожан «Ворот славы», о новых товарах, выпущенных компанией Рэя. Мы неловко сжимали розовые кружки «Салли-Кью», в которых остывало какао, и не говорили лишь об одном – об «Обетовании», о том, где я была все эти месяцы.