Нам с бабулей предстояло отмечать Рождество вдвоем, и мы едва успели вернуться до полуночи. Пришлось бежать со всех ног, хватая ртом острый, обжигающий воздух. Да и ветер тут был не такой, как в «Обетовании», он несся, не зная преграды, по равнинам, разгонялся, пролетая милю за милей, а потом разлетался по Майлс-сити мириадами крошечных потоков, которые со свистом огибали углы и повторяли изгибы узких улочек. Закрыв за собой дверь, мы услышали легкое постукивание по крыше: резкое стаккато сменялось паузой, потом все повторялось. У меня сердце в пятки ушло: я представила Тая в его кожаной куртке. Он прячется во мраке, поджидает нас. То, что Тай, видимо, затаился на крыше, никакого значения не имело. Бессмысленно? Ну и что! Зачем искать во всем смысл?

– Наверное, ты так хорошо вела себя, что Санта решил вернуться, – сказала бабуля, пока я без всякого успеха пялилась, прижавшись носом к окну задней двери, в темноту двора.

– Вряд ли, – ухмыльнулась я. – Наверное, это к тебе.

– Как ты, девочка? – Бабуля внимательно изучала мое лицо.

– Нормально, – ответила я. – Хорошо.

– Всякое бывает. – Она дотронулась до моей щеки.

– Да, – согласилась я. – Давай-ка я посмотрю, что это.

Она наблюдала, как я просовываю руки в рукава, натягиваю капюшон.

– Помнишь стихотворение? – спросила она. – «Вдруг на крыше стук раздался, кто же это к нам забрался…»

– Да, кажется, так, – ответила я, распахивая дверь навстречу ветру, от которого тут же перехватило дыхание. – Там еще был «кто-то в вязаном платке».

Я шагнула за порог, и ветер с силой захлопнул за мной дверь. Я сбежала по ступеням и пошла через безжизненную лужайку, чуть припудренную снегом, который хрустел под ногами так, словно я шла по кукурузным хлопьям. Я подняла глаза: дикий равнинный ветер оторвал один конец гирлянды, прикрепленной вдоль крыши, и теперь играл с ним: ловил, удерживал в воздухе, а потом швырял вниз, иногда с такой силой, что лампочки стукались о черепицу, прежде чем вновь взмыть ввысь. Как же я была рада найти причину этого звука, какое облегчение испытала! И до чего же красивы были эти яркие лампочки, мечущиеся на фоне ночного неба.

– Что там, котенок? – Бабуля стояла в дверях.

– Гирлянда! – завопила я.

– Что? – заорала она в ответ.

– Посмотри сама.

Она заспешила ко мне прямо в тапочках, с полосатой шалью на плечах. Подойдя ко мне, она подняла голову и улыбнулась:

– Ты только погляди! – Слова вырывались из ее рта в облачках пара. – Да они еще горят!

– Ага, – ответила я. – Красота.

– Красота, – согласилась она. – Иначе и не скажешь.