– Тогда, надо полагать, шутка не удалась. – С одной стороны подъездной дорожки к домику я когда-то приклеила соцветие полыни. Предполагалось, что оно изображает кусты. Я подцепила его пальцами и дернула. Полынь была с ранчо Коули. Я сжимала сухой стебель все сильнее, слушая, как он хрустит под моими пальцами.

– Отлично, – сказала Рут. – Теперь мне все ясно.

– Да, – согласилась я.

Она подошла к кровати, на которой – одно на другом – лежали наряды.

– Платья красивые. Ты можешь надеть любое, даже если не будешь свидетельницей.

– У меня есть форма «Обетования». Ее и надену.

– Ну если это то, чего ты на самом деле хочешь, – начала она, – тогда я их заберу.

Она подняла с кровати чехлы, на этот раз уже не так бережно, перекинула их через руку и вышла. Я слышала шуршание жесткого пластика, задевавшего ее, когда она спускалась по лестнице.

Потом я позволила себе немножко пострадать: помучилась из-за того, что сказала, утвердилась в правильности решения, еще немножко помучилась, и так несколько раз подряд. Все это время мои руки изучали кукольный дом, ощупывали разные кусочки и клочочки, наклеенные на его поверхности. Я ждала, когда же приду в себя, услышу щелчок и стану собой прежней, ведь я вернулась домой. Но почему-то ничего не щелкало.

* * *

Говорили, что свадьба вышла чудесной; не знаю, возможно, это просто дежурные слова. Мне, например, понравилось, хотя, не сомневаюсь, все эти годы Рут мечтала о куда более роскошной церемонии. Но увы. Я вообще-то не часто бывала на свадьбах до того, раза три или четыре ходила вместе с родителями, так что мне трудно сравнивать.

Венчание назначили сразу после рождественской службы в «Воротах славы». Собрались все: Коули со своей мамашей и Таем, Бретт с семейством. Они сидели в том же ряду, довольно далеко от нас, почти в центре. В церкви, освещенной свечами, как обычно на Рождество, яблоку было негде упасть: нарядное шумное море слегка волновалось, люди оживленно перешептывались. Однако мое появление не прошло незамеченным. Возможно, дело было в моей синей форменной юбке в складку, белом воротничке рубашки, выглядывавшем из-под болотного цвета джемпера, аккуратно заправленных за уши блестящих волосах – опрятном и приличном виде ученицы «Обетования»? Да нет, конечно же нет. Я перехватила несколько взглядов, в которых читалось неприкрытое отвращение, кое-кто ухмыльнулся, видела все эти выставленные вперед подбородки, нацеленные на меня с явным неодобрением. Полгода – слишком короткий срок, чтобы смыть пятно, избавиться от клейма извращенки. Бретт встретился со мной взглядом, когда ленивая река прихожан заструилась к выходу. Люди не спеша надевали пальто, нагибали головы, придерживая молнии на куртках, надетых поверх пушистых свитеров, поправляли шапки на головах детей. Рут с Рэем зашли в класс, где проводились занятия воскресной школы, – переодеться к церемонии. Мы с бабулей пережидали, пока основная масса покинет церковь. Бретт глядел на меня во все глаза, не скрываясь, но я не могла прочесть по его лицу, о чем он думал. Миссис Тейлор осуждающе поджала губы, отчего лицо у нее исказилось, но в конце концов отвернулась. Коули была зажата между ними. Миссис Тейлор и Бретт держали ее за руки, но она даже не смотрела в мою сторону, ну или ловко делала вид. Она была все так же хороша, но я устояла, ничего во мне даже не дрогнуло, вышло совсем не то, что я представляла. Сначала-то, когда я заметила ее затылок во время службы, сердце у меня заныло. Я словно перенеслась обратно в класс, когда я неделями таращилась на ее волосы. Во мне что-то перевернулось, но этому чувству я могла сопротивляться.