– Нам не хотелось откладывать, да и ты дома. Все сложилось очень удачно. В храме всегда так красиво на Рождество – свечи, пуансеттии, нам и добавлять-то ничего не придется. – Из пластикового заточения были освобождены платье цвета шампань и подходящая к нему пелерина. – Номер один, – сказала Рут. – Во втором чехле еще два платья, так что на самом деле тут три варианта.

– Это что, платья подружки невесты? – Я хотела спросить не об этом, но не могла подобрать верных слов.

Руки суетливо распутывали узел, которыми были связаны две вешалки, она сосредоточенно смотрела на чехлы.

– Нет, подружками будут Карен и Ханна, ты должна помнить, я тебе о о них рассказывала. Они из Флориды. Мы вместе работали в «Уиннерз». Я завтра жду их из Биллингса. Но ты по-прежнему моя свидетельница.

Вот оно. То, что я хотела знать.

– Я не могу, – сказала я.

Руки Рут замерли, она посмотрела на меня:

– Почему?

Вопрос повис в воздухе. Она сама должна была знать причину. Но она выглядела такой измотанной, так непохожей на себя обычную, что я просто сказала:

– Я буду на свадьбе, мне хочется пойти, но твоей свидетельницей я не буду. – И, не давая ей меня прервать, я быстро закончила: – И не вижу никакого смысла тебе огорчаться из-за моих слов. Это нечестно. Нельзя получить все сразу.

Она покачала головой.

– Что это значит – «все сразу»?

– Ты не можешь одновременно отсылать меня в коррекционное заведение, а потом демонстрировать всем свою куколку-племянницу в нарядном платье в роли свидетельницы.

– Но я не… я даже… – только и выдавила она. Вздохнув, она тихо сказала: – Нет-нет, все в порядке, Кэмми. Я принимаю твой выбор. – Она теребила свой высокий, крупной вязки воротник и вздыхала, словно участница конкурса красоты, изо всех сил сдерживающая подступающие слезы. И у нее получилось. – Я в самом деле думала, что это хорошая мысль, что для нас обеих это было бы терапевтично.

Я повернулась к кукольному домику.

– Я уже прошла достаточно терапии в этом году. Разве каникулы не для того, чтобы я немножко отдохнула от нее?

Рут с шумом выдохнула и бросила так и не раскрытый чехол на кровать, где он громко шлепнулся о второй мешок.

– Я не знаю, как с тобой говорить, когда ты ведешь себя так. – Ее голос стал необычайно резким. Она шагнула ко мне: – Ты думаешь, это смешно? То, что ты сказала? Я спрашиваю совершенно искренне: это такая шутка? Я просто не понимаю.

– А что, было смешно? – спросила я.

– Нет.