Фары полоснули по дороге из-за поворота. Кто ж на такой скорости несется по заповеднику? С визгом остановились рядом. Выходит из джипа. Она.

Оказалось, вышла на дорогу, ехал лесной патруль, взяли ее, повезли в нашу деревню разбираться. Про меня ничего не сказала, выпуталась, но уже там, в офисе егерей. Добежала до частной стоянки джипов, оставалось чуть больше часа до перекрытия дорог, спросила, у кого самая быстрая машина, объяснила, как могла, вызвался Вики. Думала ли она дорогой, что со мной могло что-то случиться, что больше не увидит меня? Нет, хитро покачала головой и прижалась. Разве ж она скажет.

А несколько дней спустя оказались в Карнатаке, в небольшой деревне, на задворках которой стоял древний храм Мулатханешвара. Никаких сведений о нем я найти не мог. И только потом в словаре санскрита прочел, что это слово имеет семь значений, и все они указывали на… Но прежде вот что. Когда мы подошли к нему, он стоял с пальцем у губ. Тих и заперт. Странное чувство – будто он взял тебя, приблизил и отпустил, но так, что ты уходил, чуть пошатываясь, не понимая, что произошло. Древний, врытый в землю храм, где, казалось, ничего не изменилось со времен Ригведы. Так вот, на санскрите Mulathana – обитель Бога, его колыбель, исток, дом. На отшибе, на пустыре. А через пару недель, когда мы снова приехали туда, храм распахнулся и вобрал нас в себя: там шло таинство…

Их было двое в полутьме: один сидел на полу и читал книгу гимнов и мантр, нараспев, лицом к камню, огню, колонне, а потом – алтарю нагов. Другой очень быстро – на той скорости точности и ладности движений, когда кажется, что все происходит как в замедленной съемке – перемещался от огня к алтарю и оттуда к углам храма, фигурам богов, украшая их тканями, цветами, поливая молоком, обнося огнем, оставляя за спиной этот танец-узор своих перемещений, без себя. А сам, уже в другом углу, мыл, пеленал, кормил и умащивал Шиву. Подпевая, воркуя и щебеча руками вокруг него. Как мать родное дитя голубит. И солнечный луч из дверного проема лежал на темном полу, и девочка в платье из этого света кружила по храму. Все причащались огнем и светом, зачерпывая его ладонями и поднося к лицу. И уже доносилась музыка – с той стороны земли: это у входа расположились музыканты. Как пасечники, и звуки пчелами вились в дверном проеме. Я вышел, и начал тихонько вращаться на месте, без земли под ногами, и все кружил под музыку, непонятно кому и куда шепча: о радость, радость, дети мои, не обижайте ее в себе и вокруг, пока ангелы печали сучат из вас нити!