– Я должна сделать карьеру, – повторяла она, – должна. И ты уж постарайся, дорогой, и тоже добейся своего. Я сыта по горло жизнью на помойке.

Об Эллисе она говорила так:

– Вивальдо, если ты думаешь, что я обманываю тебя с этим человеком, это твоя проблема. Если хочешь этому верить, то и будешь. Оправдываться я не стану. Думай, что хочешь. Если ты мне не доверяешь, ну что ж, тогда прощай, дорогой, соберу свои чемоданы и поминай как звали.

В иные вечера, когда Ида возвращалась домой из ресторана, или от преподавателя, или от родителей, приносила ему пиво, сигареты и сандвичи, и глаза ее светились любовью, Вивальдо казалось невероятным, что они могут расстаться. Они ели, пили, лежали голые в темноте на узкой кровати у распахнутых окон, обвеваемые слабым ветерком, ласкали друг друга и целовали, несмотря на жару, и строили уверенные планы на будущее. Иногда посредине этих разговоров они в изнеможении засыпали. Но в другое время они не могли достучаться друг до друга. Иногда он, не понимая, чего она хочет, запутавшись в психологии персонажей своего романа, выходил из дома и подолгу бродил по раскаленным улицам. Иногда, напротив, она заявляла, что не может больше находиться с ним рядом и выносить его раздраженный тон, и отправлялась в кино. Но иногда они выходили из дома вместе, шли к Бенно или к Эрику, и в те дни почти всегда заставали у него Кэсс.

Ида призналась, что поражена переменой в Эрике. Этим она как бы говорила, что не одобряет подобных сюрпризов и что Эрик преподнес именно такой – в ней вдруг заговорила непримиримая, убежденная пуританка, она никак не могла смириться с таким поразительным разворотом событий. По ее мнению, Кэсс поступала глупо, а Эрик – бесчестно.

Вивальдо же не испытывал по этому поводу таких сильных эмоций, в этой истории его удивлял не столько Эрик, сколько Кэсс. Она рисковала всем, могла все потерять, и он вспоминал сказанные ею слова: «Нет, спасибо, Вивальдо, меня больше не нужно опекать». Когда собственная сердечная смута позволяла ему думать о Кэсс, он, скорее, гордился ею – не потому, что она оказалась в опасности, а потому, что сознательно пошла на риск.

Этим летом в Нью-Йорке шел французский фильм, где одну из ролей играл Эрик, и они вчетвером сговорились пойти его посмотреть. Ида и Вивальдо должны были встретиться с Кэсс и Эриком у кассы кинотеатра.

– О чем она только думает? – недоумевала Ида. Они с Вивальдо шли по прокаленным июльским зноем улицам к кинотеатру.

– Она пытается жить, – мягко произнес Вивальдо.

– Не неси чушь, дорогой. Кэсс – взрослая женщина, у нее двое сыновей. И что будет с ними? Какой из Эрика отец? Во всяком случае, мальчиками в таком возрасте он не интересуется.