— Ольгуша, посиди с нами, обедать будем, — поддержал Сеньку Максимыч. — Снимай вооружение. Молодежь-то пошла недогадливая.

В неторопливых жестах Максимыча, в его снисходительном отношении к шумной неуравновешенной молодежи Крылову почудилось что-то хорошо знакомое.

— За Максимыча выходи: хоть староват, зато обходительный, — ухмыльнулся косолапый партизан Борзов.

— Без советов обойдусь. Может быть, тебя выберу, ты парень хоть куда!

Ольга опять взглянула на Крылова.

— Откуда сам?

— Московский. — впервые в жизни он не растерялся перед женщиной. Он смотрел на нее прямо и смело. Она обдала его теплом больших глаз, отвернулась:

— Ну, я пойду.

— Куда?! — заволновались партизаны. Крылову тоже не хотелось, чтобы она уходила. Он посмотрел на партизан и натолкнулся на быстрый подозрительный взгляд Сеньки. Это длилось мгновенье, но Сенькин взгляд отрезвил и насторожил его.

Партизаны преградили Ольге дорогу, шумно уговаривая ее остаться. Молчали только Сенька и Марзя. Марзя ссутулился на лавке, а Сенька стоял у окна. Но Сеньке вовсе не было безразлично, уйдет Ольга или нет, и не трудно было понять, что Борзов, больше всех старавшийся удержать Ольгу в доме, заботился о нем.

— Побудь, Оля, а то мужики надоели уж, — попросила хозяйка.

Она взяла у Ольги пальто и платок, повесила отдельно от пальто и полушубков партизан.

Ольга поправила светло-русые волосы, одернула свитер, улыбнулась:

— Спасибо, теть Поль.

Держалась она непринужденно, никого из присутствующих не выделяла, но Крылов чувствовал ее внимание к нему. То, что вдруг возникло между ними, будто отделило их от остальных. Он успокаивался, забывая о тяжелом Сенькином взгляде.

Борзов приготовил Ольге место рядом с Сенькой, но она села между Антипиным и Марзей, вызвав вспышку смеха.

У Борзова в руке появилась бутылка — Максимыч вопросительно взглянул на него.

— Тут дело вот какое, — объяснил Борзов. — Сене сегодня двадцать четыре стукнуло, отметить надо.

— Тебе всегда надо.

— Такое дело, за Сеню. Сам, что ли, не выпиваешь?