* * *

Ехали долго, в темноте поскрипывал снег и слышалось дыхание лошади. Закутавшись в тулуп, подремывал Борзов, Сенька беспокойно ворочался с бока на бок. Лес редел, и по тому, как осторожно Максимыч вел охранение, Крылов понял, что отряд приблизился к цели.

На опушке Максимыч остановил взвод.

— Паша, и ты, Киреев, со мной. Смотри тут, Илья, чтобы не курили.

Трое отделились от опушки, скрылись в темноте, а минут через двадцать возвратились назад.

Борзов продвинул лошадь к крайним деревьям.

— Еще, еще… — поторапливал Сенька.

— Лошадей в глубь леса! — приказал Максимыч. — А ты чего вылез! Назад! Стой! Сто-ой, шалый!..

Крылов успел вскочить в сани и теперь с замиранием сердца ждал развязки. Такое с ним уже было и теперь отчетливо вставало в памяти: скачущая лошадь, темнота и режущая слух пулеметная очередь. Неужели все повторится? Он уперся сапогами в заднюю поперечину саней, чтобы не вывалиться в снег, и смотрел вперед. Сенька с пулеметом в руках покачивался на поворотах.

— Гони, гони. — цедил он сквозь зубы.

Борзов поначалу не очень рьяно погонял лошадь, но, заражаясь Сенькиным возбуждением, сбросил тулуп и выхватил кнут.

Куда они ехали и что было впереди, никто из них не знал.

Над полем светлым шаром пронеслась первая пуля, и Сенька, качнувшись, хлестнул в ответ очередью.

— …твою мать! Это тебе не в новой шапке ходить. Гони, Лешка!

Из темноты выступили длинные строения, ощетинились снопом огня.

— Лошадь, лошадь мешает! — Сенька привстал, рискуя вывалиться из саней, веерообразно сыпанул из пулемета. Сани влетели на железнодорожную насыпь, потом нырнули вниз, пронеслись мимо бревенчатого здания, ворвались в улицу, свернули в переулок. Сенька, охнув, выронил пулемет и исчез на обочине. Сани вынеслись из поселка — стреляли уже поз адиснеженном овражке Борзов остановил тяжело дышащую лошадь, шагнул в снег и будто растворился в темноте, а Крылов сидел на санях, и в груди у него была пустота. Теперь он знал, что чувствует человек, когда ему все равно. «Вот и кончилась моя партизанская жизнь, — подумал устало. — Прощай, Ольга, Сенька все-таки добился своего. Но ведь так нельзя…»

— Поворачивай, — он будто со стороны слышал свой голос. — Поворачивай, Борзов.

Из-за лошади выступила темная фигура.

— Ты чего?

— Давай назад.