Устало подошел санитар, мазнул по усам рукавицей:

— Давай в сторону.

Он помог свезти санки с дороги, по которой уже ехали орудийные упряжки, принялся расстегивать у Бурлака одежду.

— Ничего, брат, ничего. Бывает.

Живот у Бурлака был залит кровью. Она проступала сквозь бинты, но санитар продолжал опоясывать тело по буро-красным пятнам.

— Вези туда. Там спросишь, а мне вперед надо.

Крылов повез Бурлака по дороге. Сбоку, в прогале между домами, плотной массой, смешавшись, стояли партизаны и красноармейцы.

-. будем бить, пока на нашей земле не останется ни одного оккупанта! — донеслось до Крылова.

* * *

Он вез Бурлака километра два, до следующей деревни. Здесь было тихо. У изб стояли упряжки с противотанковыми орудиями, лошади не спеша похрустывали сено. Навстречу устало шагали пехотинцы, сзади Крылова догоняли и обгоняли легкораненые. Один ковылял рядом, опираясь на винтовку.

— Передохнем, браток, — предложил Крылову. — Спешить некуда, а на тот свет успеется.

Крылов перевел дыхание, смахнул с лица пот. Красноармеец принялся закуривать.

— Я уж третий раз…

У красноармейца было приятное продолговатое лицо, небритые щеки, прямой, хороший взгляд.

— Крылов?! — послышался удивленный голос. — А говорили, ты убит! — с рукой на перевязи, широко улыбаясь, подходил Киреев. — Бурлак? Куда его?

— Наши где?

— Уехали! Тебя Борзов искал!

— Уехали?.. Куда?

— В Старую Буду. Я тоже хотел, Фоменко не взял. Лечись, говорит. Он про тебя спрашивал. Убит, говорят, а никто не видел. Я от Силакова узнал.

— От Силакова?..