— Туда поехали, — майор недоверчиво оглядел Крылова и, ничего больше не добавив, свернул с дороги.

— Друг, не видел партизан? Давно они уехали?

— Какие тебе тут партизаны, — проворчал красноармеец, стоявший на посту у большого кирпичного дома. — Давай проходи.

Крылов вышел из села и часа полтора шагал по наезженной санной дороге. В поселке, куда он попал, не оказалось ни партизан, ни красноармейцев. Он свернул в сторону, возвратился назад, снова пошел вперед, уже ни на что не надеясь, потому что и в следующей деревне не видели никаких партизан. Они будто сквозь землю провалились. Он опять свернул в сторону и шел до тех пор, пока снова не очутился в том самом селе, где оставил Федю Бурлака.

— Товарищ лейтенант, до Старой Буды отсюда далеко?

— До какой Старой Буды? Ты кто?

— Отстал я.

Лейтенант присвистнул:

— Это не по моей части, ничем не могу помочь.

Крылов присел на слежавшийся хворост, мысли у него смешались, в груди было пусто, и если он сейчас хотел чего-то, то лишь одного: чтобы кто-нибудь подошел к нему, спросил, почему он здесь сидит, и посоветовал бы ему, что делать. Но никто не подходил. Второй раз в жизни он был совершенно один. Так как ему было все равно, куда идти, он направился к избе, около которой стояла противотанковая сорокапятимиллиметровая пушка. Лошади живо напомнили ему Старую Буду, и острая тоска стеснила ему грудь.

— Ну как, партизан, дела?

На крыльцо вышел молодой красноармеец, полушубок у него был наброшен на плечи — взгляд Крылова упал на гвардейский значок.

— Ты… не из десантников?

— Ну?

— Из тридцать девятой?!

— Нет, тридцать седьмой. В Сталинграде рядом были. А ты откуда знаешь?

— Из тридцать девятой я. В Раменском стояла.

Красноармеец прошел за угол, а Крылов почувствовал, что ухватился за тонкую, совсем тоненькую ниточку, которая вот-вот оборвется, но которая все-таки появилась и избавила его от одиночества.

— Десантник, значит? — возвратился красноармеец. — Нашего брата во всей дивизии и сотни не наберешь, а в полку и десятка не осталось. В батарее я один, и то из батальона взяли.

— А с командиром можно поговорить?