* * *

Камзолов раздобыл муки и решил напечь блинов. В ближайшей избе он затопил печь. Из трубы потянулся дымок — немцы тотчас швырнули несколько мин, к счастью, разорвавшихся вне избы.

— Пропала мука, — забеспокоился Мисюра.

Все ожидали, что Камзолов вот-вот выскочит из избы и кинется к блиндажу, не очень-то разбирая дороги, но он не показывался, а дымок над крышей по-прежнему тянулся вверх.

Новая мина разорвалась на крыльце, еще одна угодила в угол дома. Наконец, Камзолов вынырнул со двора с двумя котелками в руках. До блиндажа он добрался благополучно, хотя по пути и шлепнулся в грязь.

— Налетай, подешевело!

Верхний блин пришлось выбросить, остальные были съедобны. Напоминали они слегка подгоревшие лепешки.

— Налью на сковородку и — нырь под печку, — рассказывал Камзолов. — Потом выскочу, переверну на другую сторону и опять под печку!

В вечерних сумерках Камзолов понес свои блины Омелину. Вернулся он возбужденный:

— Подхожу, зову: «Омеля!» Никого. Потом слышу, солома зашуршала и ворота скрипнули, осторожненько так. Я ближе. Смотрю, а из двери фриц выглядывает, одна голова. Я со страху карабином — щелк, а фриц говорит: «Ну куды ж ты целишь?.. Лошадей подавать, аль чаво?» У меня коленки дрожат, психанул: «Ты чего немецкую пилотку надел? Чуть-чуть бы и — пристрелил!» А он: «Спать в ей удобно, не соскакивает».

Постепенно подтягивалась артиллерия, и передовая приобретала жесткий характер. Звонко и яростно застегали дивизионки. Гитлеровцы энергично отвечали, и в сторону дивизионок с певучим, тоскливым воем летели десятки снарядов.

Пристреливались и крупные калибры. Иногда в деревне падали такие «чемоданы», что в воронке мог бы поместиться амбар.

Для Крылова все это было повторением пройденного.

* * *

Начальник артиллерии полка майор Луковкин вызвал к себе старшего лейтенанта Афанасьева. Луковкин был тщательно выбрит и безукоризненно одет. Новенькие майорские погоны и три ордена на шерстяной гимнастерке придавали ему праздничный вид.

— Садись, комбат. Сейчас подойдет Иванов, один вопросик надо утрясти. Ты наградные подаешь?

— Сударев переписывает, сегодня будут готовы.

— А вот и Иванов. Заходи, заходи, лейтенант, садись. Ты чего это напридумал с наградами?

Волевое лицо лейтенанта стало жестким, он взглянул на Луковкина исподлобья.

— Не напридумал, майор. Если бы не эти ребята, лежать нам в грязи. Достойны любой награды.