— Все, айда дальше!

— Райков?!

— Он самый. А ты. Крылов, что ли? — на груди у Райкова поблескивала медаль «За отвагу».

— Здесь… наш полк?

— Какой наш! Я в другом, из госпиталя попал. Все наши! — Райков выскочил на лестницу и пропал в уличном гуле.

Блинков наскоро перевязал Крылову рану — пуля пробила голень, не задев кости. Экипаж подобрали другие машины. Пальба затихла, и теперь дымные улицы наполнял лишь гул моторов. За тридцатьчетверками шли «иесы» и самоходки, на броне гроздьями прилепились автоматчики.

Особняки сменились парком.

— Тиргартен! Скоро рейхстаг! — крикнул Крылову Блинков.

Крылов смотрел вперед. Неужели этот миг наступил? Неужели пришли?

Среди деревьев обозначился скелетообразный купол.

— Рейхстаг, ребята!..

Рейхстаг выглядел ничуть не внушительнее многих других берлинских строений, но не каждое из них означало победу, а только это. Ниже купола, среди скульптурных кружев, краснело победное знамя. Вот так-то!.. Волна радости поднимала Крылова выше и выше. Солдатская тропа привела его к рейхстагу — ради такого финала стоило перенести все, что он пережил на войне.

— А это что? — интересовался пехотинец.

— Бранденбургские ворота, деревня! Здесь они победы праздновали!

— Отпраздновались!..

Крылов смотрел, слушал, и в груди у него мощно пела радость. Радость отражалась на лицах солдат, звенела в гуле танковых моторов, зеленела в красках берлинского парка, сияла в голубом небе, медленно очищавшемся от дымной гари. Радость солнечными лучами заливала весь мир. Живы! Конец войне!

В праздничном ликовании людей, машин, неба и земли потонули горести войны и обыкновенные человеческие горести.

Ушел из жизни генерал Храпов — сердце у него продержалось до заветного часа, но с последними выстрелами в Берлине затихло, до конца исполнив свой долг. Храпов найдет последнее пристанище в братской могиле, навсегда останется солдатом среди солдат, и вместе с ними навечно останется ротной санитаркой самоотверженная русская девушка Аня Чистова, в последний миг войны павшая на усыпанную битым кирпичом берлинскую мостовую.

Много таких могил разбросала по земле война — и не назвать, не упомнить всех, кто похоронен в них.

На холме у Одера остался лейтенант Саша Лагин, не прожив и трети отведенного ему на земле срока.