– Даже если все его книги и бумаги здесь, – сказала мама, прочитав мои мысли, – ни к чему надеяться на его возвращение. Он ушел.

Мне показалось, что, смирившись с тем, что он вот так покинул нас, она помогает отцу нас бросить, и я топнула ногой. Но тут в комнату вошли Розамунда и Ричард Куин, и у нас снова вспыхнула надежда: сейчас они каким-то образом докажут, что мама говорит неправду. Однако их взбудоражила совсем другая новость.

– Мама, не пугайся, но ночью в доме побывали грабители, – сказал Ричард Куин.

– Сомневаюсь, дорогой, – ответила мама. – Полагаю, вы нашли открытую дверь или окно, но их, должно быть, открыл папа, когда уходил. Ведь он и в самом деле ушел. Но грабители не стали бы забираться в наш дом. Здесь нет ни серебра, ни ювелирных украшений, ни известных ценностей, они не стали бы трудиться впустую.

– Нет, мама, у нас правда побывали грабители. Иди сама посмотри.

– Ричард Куин, – раздраженно сказала Корделия. С тех пор как он вошел в комнату, она неодобрительно хмурилась на него и качала головой. – Полагаю, это одна из твоих дурацких шуток, но сейчас не время для этого.

– Сейчас полдевятого утра, – с досадой ответил Ричард Куин. – Надо запомнить, что в полдевятого утра мне нельзя шутить. Пожалуйста, не говори мне почему. Я прекрасно знаю, что пойму это, когда вырасту. Но послушайте, в гостиной и правда побывали грабители. Да, Розамунда?

Она кивнула. Она переводила взгляд с одного лица на другое, проницательно и сочувственно отмечая признаки горя и, вероятно, спрашивая себя, действительно ли с нами приключилась какая-то беда, или же мы бессмысленно нарушаем покой, который был единственной ее роскошью.

– Что-нибудь пропало? – спросила Констанция, и Розамунда ответила:

– Нет, кажется, ничего. Или, по крайней мере, ничего из того, чего мы могли бы хватиться.

Мы цеплялись за свои детские надежды. Раз грабители ничего не взяли, то вдруг это были никакие не грабители, а похитители, которые заставили папу против воли написать маме то письмо, и полиция и какой-нибудь сыщик вроде Шерлока Холмса его вернут. Мы с Мэри и Корделией бросились вниз и остановились в дверях гостиной.

– Посмотрите над каминной полкой, – произнес за нашими спинами Ричард Куин.

Кто-то снял картину, висевшую там всегда, – акварель с испанским собором кисти ранневикторианского художника – и поставил ее на стул, где ей ничто не угрожало. Этот кто-то вырезал затем квадрат обоев, который она прикрывала. Он знал, что найдет за ними шкафчик. Сейчас дверца шкафчика, аккуратно обшитого изнутри кедровым деревом, была распахнута, а сам он был пуст.